Одержимость

Джеймс Питер

– Ты права, – сказал он, – тут жарко. Невероятно жарко. Как ты? – Он наклонился, чтобы поцеловать ее, споткнулся и чуть не упал. – Опа.

Она почувствовала щетину его усов, запах алкоголя, его язык, который он при этом попытался пустить в ход, и отшатнулась.

– Дэвид, – укоризненно сказала она.

– Я всего лишь поцеловал жену.

– Неужели тебе обязательно напиваться, перед тем как приезжать ко мне?

Он смущенно помялся.

– Если бы тебя остановила полиция, ты бы влип. Хочешь кофе?

– Я бы предпочел виски.

– Думаю,

ты уже достаточно выпил.

Господи боже, зачем было вызывать его? Теперь Алекс чувствовала себя виноватой и хотела, чтобы он уехал. Он был ей не нужен, ей никто был не нужен. Она ошиблась, поддалась игре воображения. Ведь так? Но она хотела убедиться. По крайней мере, ей стало спокойнее, когда рядом появилось другое существо. Во всяком случае, она чувствовала себя в безопасности.

Она приготовила кофе, принесла в гостиную. Сердито выхватила из руки Дэвида стакан с виски.

– Выпей это; ты мне нужен трезвым. Нам надо поговорить.

– Я могу переночевать здесь.

– Нет, это ни к чему.

– Это мой дом.

– Дэвид, мы же с тобой договорились.

Он посмотрел на кофе и сморщил нос. Господи боже, подумала она, он и в самом деле стал похож на одного из краснолицых буколических фермеров с книжных иллюстраций. Как человек может так быстро измениться? Всего за пару лет. Или он менялся гораздо дольше, просто она не замечала? Он здесь был чужаком, безнадежно выбившимся из этой атмосферы. Ей приходилось прилагать все усилия, чтобы вспомнить, что именно Дэвид обустраивал этот дом, здесь во всем виден его вкус, здесь его мебель, его любимые цвета. И в то же время она чувствовала себя с ним в безопасности, словно в присутствии большого неуклюжего медведя.

Она присела рядом на подлокотник кресла, пытаясь привести в порядок мысли, успокоить чувства. Дэвид с шумом прихлебывал кофе. Она виновато крутила в руках стакан с виски, потом тихонько поставила рядом с ним.

– Тебе это может показаться странным, но мне сдается, что Фабиан все еще где-то здесь.

– Где-то здесь? – Дэвид посмотрел на нее и нахмурился.

– Да.

– Ты хочешь сказать, что не считаешь его умершим?

Алекс взяла сигарету, предложила ему пачку. Он отрицательно покачал головой и вытащил из кармана табакерку.

– Я был в морге. Провел шесть ужасных дней во Франции с телом моего сына… нашего сына.

– Но ты его не видел?

– Нет, слава богу, этого не потребовалось. И в любом случае мне бы не позволили – сказали, что он слишком сильно…

Алекс пробрала дрожь.

– Дэвид, я знаю, что он мертв. Но я… не знаю… я вроде как чувствую его присутствие.

– Ты всю жизнь будешь его помнить… мы оба будем его помнить, и это естественно.

– Ты не думаешь, что твой сон в то утро, когда он погиб… и твой, и мой… ты не находишь в этом ничего странного?

Он открыл табакерку, вытащил папиросную бумагу. Она смотрела на его неловкие руки, желтые пальцы, грязные ногти.

– Совпадение. Может, телепатия;

у моей матери случилось что-то подобное во время войны, в тот день, когда убили отца. Она клялась, что видела его – он сидел под живой изгородью в конце дорожки. Она ходила к медиумам, в доме устраивались сеансы, и она заявляла, что регулярно разговаривает с ним.

– И что он говорил?

– Ничего особенного. Дескать, там, где он, тоска смертная. В этом-то и вся проблема: покойники не могут сказать ничего интересного.

Он облизнул кончик бумаги – самокрутка была готова.

Дверь вдруг приоткрылась, и Алекс подпрыгнула. Сердце у нее бешено заколотилось. Дверь сдвинулась еще; по позвоночнику Алекс пробежал холодок. Шелохнулась портьера.

– Ты открыл окно?

– Да.

Волна облегчения накрыла ее, словно тепло ванны.

– Ты как комок нервов, – сказал Дэвид. – Тебе нужно отдохнуть. Съезди куда-нибудь.

– Сейчас никак не могу. Нужно закрыть две очень важные сделки.

– Поезжай ко мне в шато Хайтауэр… У тебя будет своя комната. Можешь приезжать-уезжать, когда тебе заблагорассудится. Там спокойно… а сделки свои можешь заключать и по телефону.

– Ничего, пройдет.

– Если надумаешь – в любое время. Буду рад.

– Спасибо. – Она улыбнулась. – Может быть. – Задумалась, наклонилась, погладила стакан. – Хочу показать тебе кое-что.

Алекс повела Дэвида в проявочную, взяла бумагу со столика, недоуменно уставилась на нее – та представляла собой сплошную мешанину белого и серого. Тряхнув головой, Алекс взяла негативы и положила на треснувшую пластмассовую столешницу, включила подсветку. Ничего. На них ничего не было. Абсолютно ничего. Словно их и не экспонировали.

– Ты не выдержала их в закрепителе, – сказал он.

– Не смеши меня – конечно выдержала.

– Значит, раствор у тебя был слишком старый, весь выдохся. У тебя негативы не до конца проявлены. Что на них было?

– Вот в этом-то все и дело. Эти фотографии мне прислал клиент – целую пленку… он немного эксцентричен… это были фотографии гениталий какого-то животного.

Она заметила на себе испытующий взгляд Дэвида и зарделась.

– Он знал, что я увлекаюсь фотографией. Так вот, я их проявила, сделала контактные отпечатки – все получилось прекрасно. Я повесила их сушиться, а когда пришла посмотреть, то на одном кадре увидела лицо Фабиана… Оно просто само там появилось.

Дэвид посмотрел на нее, пожал плечами:

– Двойное экспонирование.

– Нет. – Она отрицательно покачала головой. – Исключено.

– Этот твой клиент – он знал Фабиана?

– Нет. У него не было никаких причин фотографировать Фабиана. Да и на негативе ничего такого не было.

– Ты хочешь сказать, что ничего не заметила на негативе?

– Нет, на негативе этого не было.

– Ты уверена, что тебе это не привиделось?

Она снова покачала головой.

– Алекс, понимаешь, ты сейчас очень взволнована…