Одержимый брат моего парня
Шрифт:
Вот же умеют девки в голову к тебе залезть. Так, что потом отойти не можешь.
Вот и с ним такая беда произошла, даже жалко его, потому что он Воронцовой не нравится, как я понял. А этот идиот все хвостом за ней бегает.
— Заболела вроде. Нужна тебе эта дура, — говорю, а сам все продолжаю за сценой наблюдать, что развернулась во дворе универа. — За тобой баб толпами в очередь выстаиваются. Я вот тебя не понимаю.
Да, я похотливый кобель, который много девок оприходовал, а Фил
— Могу задать тебе тот же вопрос, — хмыкает он, а мне его треснуть сразу хочется.
— Ну, так не я же здесь главный спортсмен, которого даже все переподы обожают. А ты за молью этой бегаешь.
Вот моя Полина — да. Красивая, фигура стройная, лицо интересное. Даже не смотря на маленький рост, она привлекает внимание и не только мое.
Пацаны в моей группе тоже о ней говорили. Заметная она, яркая. В общем, все при ней. Все складно. Смотришь, и глаза радуются, а член-то как доволен.
А вот Воронцову все знают, как зубрилу.
Тихая. Незаметная. Сидит себе одна, да лекции пишет.
Я ее имя только на втором курсе смог запомнить, а раньше как мозг не ломай, вечно забывал.
Хотя заметил, что в последнее время рядом с ней несколько парней крутятся.
Фил поднял ее в глазах окружающих своим вниманием. Когда он в ней что-то разглядел, тут и другие сразу подтянулись.
А я вот нытьё от него слушать начал, как его бесит, когда у него расспрашивают о ней его знакомые.
— У неё знаешь, какие си... — проглатывает слово и прокашливается в кулак, — впрочем, а чья бы корова мычала. Ты какой день сам не свой. Не пьёшь, к Светке на вечеринку не пришёл. В чем дело? — указывает голой в сторону Полины и Ильи. — В ней, да?
Да. Наверное.
— Фил, мне до этих голубков никакого дела нет, все, законченно. Пускай дальше облизывают друг друга.
Друг заржал и с подозрением посмотрел на меня, брови вверх поднял.
Смешно ему, черт, а мне не до смеха вовсе.
Я же не виноват, что мой организм так на неё реагирует.
Головой-то я понимаю, что она не мой вариант.
Но следующие слова друга приводят меня в чувство, и я даже как-то сразу оживаю.
— Так они же разругались...
— В смысле? А ты откуда знаешь? Как давно, — поворачиваю к нему голову и смотрю в ожидании. Толкаю его в плечо. — Не молчи, давай.
— Тебе же все равно.
Пожимает он плечами и лыбу давит.
Нет, мне не все равно. То есть не совсем. Но признаваться ему не собирался, ведь ещё была надежда на то, что отболею я Салтыковой.
А раньше времени выводы делать не хотел.
— Слушай, я тебе сейчас рожу твою смазливую подкрашу, — говорю на полном серьезе.
— Я тебе не хотел говорить. Ты, знаешь ли, не самый
И то, что он рассказывает, взывает во мне неконтролируемую ярость. Я ушам поверить не могу.
Подскакиваю. Выкидываю сигарету в урну и иду в сторону уебка, не слушая, что друг пытается мне договорить. Отпихиваю его, когда остановить пытается.
Перед глазами только чёрное пульсирующее пятно, в котором я вижу, как отчим мать бьет. Внутри пожар разгорается смертельный.
Видел это один раз, но в мозгу отложилось.
Мелкий я тогда был, но каждую деталь помнил до сих пор.
Вбежал тогда в комнату, начал орать, хотел за неё вступиться, да только сам леща крепкого отхватил. О чем они ругались, мне было неизвестно, но мать после этого словно неживая ходила.
Больше такого никогда не происходило. По крайне мере я этого не видел.
Я думаю, боялся, гнида, я же его прирезать ночью обещал за такое.
Бить женщин – это последнее дело.
Это каким же ублюдком надо быть, чтобы на слабых руку поднимать?
Илья как раз вовремя поворачивается в мою сторону.
Я же обхожу испуганно смотрящую девушку и врезаюсь всем корпусом в брата.
Следом удар кулаком в лицо. Ещё удар и кровь на его лице.
Она действует на меня как красная тряпка.
— Ты, мелкое хуйло. Тебе не говорили, что баб бить нельзя?! — рычу ему в лицо, встряхиваю так сильно, что его голова бьется о землю, а челюсть клацает. — Говорили? — настойчиво повторяю свой вопрос.
— О чем ты! Я никого не трогал, — отплевывает сгустки крови в сторону. — Слезь, сука!
Пытается вырваться и опрокинуть меня, но я крепко его держу.
Внутри всего трясёт. И я делаю ещё один смачный удар. Чувствую, что кто-то оттягивает меня за руку, но я отпихиваю, даже не посмотрев.
— Да что ты говоришь, — ухмылка сама появляется на моем лице. Даю ему пощечину одну за одной. Смотря на то, как его лицо в разные стороны поворачивается. — Что, неприятно? Так ты это делал? А, впрочем, не важно.
Он сопротивляется и орет как резанный.
Ему удаётся меня столкнуть и даже на четвереньки подняться. Я же хватаю его за волосы и лицом его ублюдочным прямо в грязь тыкаю. Размазываю, пока он что-то хнычет.
Убить хочу.
Гнилое создание. Такой же, как папочка его. Яблочко от яблони.
Парни отрывают меня от него, заставляя встать на ноги, и уводят подальше. Только ярость во мне ещё не исчезла.
Тело готово вновь ринуться в бой и ещё ему навалять, но пацаны крепко удерживают на месте, пока я кричу ему во все горло: