Одержимый ею
Шрифт:
А когда мы всё-таки отрываемся друг от друга, говорит:
— Ну теперь, Валерка, тебе следует поступить, как настоящий мужик!
Любимый непонимающе уставляется на него.
— Поехать к родителям Инги и официально попросить руки их дочери.
Валерий крепко прижимает меня к себе, прячет лицо в волосах и спрашивает, явно волнуясь:
— А если откажут?
— Похищать! — и расплывается в улыбке Егоров. — Даю личное разрешение на это противоправное действие…
И в глазах Валерия я вижу решимость.
ВАЛЕРИЙ
Разумеется, у меня никогда не было свиданий. Я не бродил по городу, сжимая
Тем ценнее и ярче новые ощущения. И пусть поодаль едет машина охраны, это нисколечко не мешает нам.
Инга дурачится и забирается на бордюры. Она такая чудесная в этом воздушном персиковом платье, подчёркивающем идеальную фигурку, и наброшенном на плечи моём пиджаке. Конечно, он велик для неё, моя девочка тонет в нём.
Но тем она беззащитнее, тем сильнее мне хочется оберегать её. Придерживаю, страхую, чтобы не упала. Любуюсь тем, как она приподнимает лёгкие юбки, и моему жадному взору является прелестная маленькая ножка в изящной туфельке.
Мы почти не говорим, больше смеёмся. А иногда — целуемся. Стоя на бордюре на каблуках, Инга несколько сглаживает нашу разницу в росте. Но её хрупкость, миниатюрность, конечно же, никуда не деваются. И я млею от того, как тоненький стан выгибается в моих руках, будто стебелёк цветка, когда она льнёт ко мне в поцелуе.
Это лучший вечер в моей жизни.
— Устала? — интересуюсь, когда небо уже начинает сереть.
Она лишь кивает.
Подхватываю на руки, она покорно кладёт голову на плечо, и я несу её к машине, устраиваю на заднем сиденье, и мы едем домой.
Инга засыпает ещё по дороге. В спальню приношу, не разбудив. Я, конечно же, невыносимо хочу её, но сон и спокойствие моей девочки мне важнее.
Спи, родная. Спи, моя Белль.
А Чудовище будет беречь твой сон…
Осталось совсем немного, и мы будем вместе. Мой свадебный подарок тебе станет и презентом всему городу.
Занимается утро нового дня. И новое, важное, дело заставляет меня оторваться от любимой.
…нельзя сегодня сказать Лютому, что у Князя есть карманный спецназ, а завтра отправить к нему спецуру. Нет, я так халтурно не работаю. Но время поджимает, не хочу растягивать эту эпопею на долгий срок. Значит, надо думать. Думай, башка — шапку куплю! А что если Лютый услышит «случайно», что присланный к нему спецназ от Князя? Или, может, как-то иначе обозначить?
Сидя в кабинете, я обдумывал разные идеи, шелушил их в голове, но чувствовал, что это все что-то не то.
Удача, как всегда, сама прискакала в руки совершенно случайно и совершенно из неожиданного угла.
Князь любит «свежих» девочек Лютого, за что периодически и страдает. Ведь не все крошки попадают в бордель добровольно, некоторые еще долго дичатся: могут и укусить клиента, например, самого Князя. И одна такая несчастная травмировала чокнутого заправилу наемными убийцами города. Травмировала самое дорогое! Злющий, как сто чертей, Игорь Князев в отместку убил девчонку на месте, а уходя от собак Лютого, умудрился прихватить его Аннушку.
Никто не успел вмешаться, а на улицах уже кипела война между Князем и Лютым без моего участия. Я увидел в этом знак судьбы — еще один подарок от этой дамы
Первыми на Лютого полезли ребята из моих спецназовцев с заданием обязательно «обронить» что-нибудь вендеттное, типа: «Нужно лучше дрессировать своих сучек!» Парни были сильно недовольны и порывались сначала разворошить бордель и освободить всех девчонок из мерзкого рабства. А это мысль! Надо будет переговорить с Егоровым.
Мы-то с полковником прекрасно понимали, что вся эта ситуация — гидра: отрубим ей головы в лице Лютого, Князя и Баграта, у нее вырастут новые, а то и по две! Но пока она малое время будет маяться без голов, надо ей что-нибудь еще оттяпать. Сейчас мощные «лапы» чудища — это бордели Лютого и Клетка Князя. Есть еще рынок Баграта и черный рынок культуры, который крышую я сам…
Баграт? Тот да, безусловно, поддержит монстра и деньгами, и бойцами.
Интересный предстоит разговор с Егоровым, не для лишних ушей.
…мои спецназовцы сработали гладко, очень к месту опустили Лютого, упомянув обиды Князя, я все слышал по «наушнику» связи с бойцами.
Видеослежение, «глаз» которого тащил на себе монументальный и несгибаемый Батя, показало мне радостную картину голожопогго Лютого, с которого в пылу наезда содрали шелковый халат на голое тело. Ибо нехуй выебываться! Так и попал он в отчетность Управления с колбасой наголо под дружный ржач всех отделов.
А пока я сигналю Баграту, что творится беспредел и один я не полезу. Потом, «подумав», выдаю заготовленную фразу:
— Знаешь, я, пожалуй, и вовсе н полезу. Мне подставляться нет резона! У Князя спецура на поводке, мало ли, кто у него за плечами высится! — Баграт выругался сквозь зубы: он ненавидит ментов и вояк. Вот кто у нас чалился по зонам всю жизнь и нагулял эту дебильную ненависть!
Соответственно, сейчас я фактически сказал ему, что Князь мусорам продался, а за такое бьют больно и даже смертельно. Поэтому я не удивился, когда небольшая армия Баграта прискакала на шести джипах разнимать коллег. Потрепанные псы Лютого и Князя уже не смогли ничего противопоставить свежим силам коллеги. А сам Баграт, увидев такую вопиющую слабину, не смог отказать себе в удовольствии избавиться от друзей, которые все же больше конкуренты.
Меня это не удивляет.
Удивляет меня звонок Лютого.
— Пахом, брат, спасай! Баграт спятил и все под себя тянет. Сам понимаешь, брат, если он нас с Князем прогнет, то ты следующий! — верещит в трубку главный сутенер города.
Я усмехаюсь про себя. Уже брат?
Быстро же Лютый показал истинное лицо «прирожденной давалки», которая и вашим и нашим.
По заранее намеченному плану приезжаю со своими парнями в поместье Лютого и растаскиваю всех троих за шкирки по разным углам. Следом приезжает Тень — знатный ублюдок и соглядатай от «дедов». Он важно осматривает нас всех, уверенно обходит зал, полный бойцов, хмыкает многозначительно и уходит. Этот сукин сын нас не боится, его защищает протекция «дедов», он знает, если он не вернется, то нас всех нагнут раком, независимо от того, сколько бойцов мы соберем. Потому, его не тронут, вот он и борзеет, сука.