Одержимый любовью
Шрифт:
– Суждено? – нахмурила брови Селия.
– Да, суждено. Только не надо отвечать вопросом на вопрос, сначала вам придется объяснить, в чем я солгал.
– На самом деле вы солгали дважды…
– Дважды? – не скрывая своего удивления, переспросил Джонас.
– Да. Первый раз – вчера вечером, когда попросили меня составить вам компанию сегодня, якобы потому что мое присутствие значительно упростит ваше возвращение в общество.
– И вы считаете это ложью?
– Ваше присутствие в обществе
– Джонас. Пожалуйста, зовите меня Джонас.
– Хорошо. Джонас. Дело в том, что ваше место было гарантировано, когда вы только прибыли на бал к леди Пламптон. Вы титулованная особа, граф Хейвуд, и герой войны, имеющий награду. Когда мой брат не отвернулся от вас и не покинул бал раньше времени, как сделал это три года назад, ваше возвращение в общество состоялось. Своими действиями он подал сигнал, что, хотя вы двое, возможно, никогда не подружитесь снова, герцог Хардли будет, по крайней мере, терпеть ваше присутствие на светских мероприятиях.
Селия отвела взгляд. Теперь она смотрела в парк. Казалось, что-то привлекло ее внимание вдали, хотя Джонас готов был поспорить, что это не так.
– Я также рискну предположить, – продолжала Селия, – что ваш дворецкий все утро открывает дверь и принимает приглашения, которые поступают с угрожающей скоростью. Ни одна хозяйка не упустит возможности пригласить на предстоящий прием раненого героя войны и самого интересного холостяка.
Селия перевела взгляд на Джонаса, и у нее на лице он увидел самую нежную, но при этом самую печальную улыбку.
– А вторая ложь? – спросил он, не в состоянии спорить с ее утверждениями.
– А второй раз вы солгали несколько минут назад, когда сказали леди Кушен и Шарлин, что им не о чем волноваться и что вы полностью залечили свою рану.
На лице Селии отразилось сострадание, и Джонас почувствовал, как бурлит кровь в его жилах.
– Вы сказали неправду, рана не зажила, и на самом деле в эту минуту вы испытываете сильную боль. И то, как у вас перехватило дыхание и вы прижали руку к ране в боку, служит этому доказательством.
– Вы очень наблюдательны, – отметил Джонас, откинувшись на спинку сиденья, чтобы расслабиться.
– Хардли говорит мне то же самое, – улыбнулась Селия, – но он никогда не считал это достоинством.
– Почему вы так говорите?
– Но вы же знаете, что ни одному мужчине не понравится женщина, у которой есть голова на плечах.
– Никогда об этом не думал, – опять засмеялся Джонас. – Меня всегда восхищали женщины, умеющие жить своим умом.
– Вы представляете, насколько прогрессивно это звучит? – удивленно воскликнула Селия.
– Так это довод в мою пользу или против?
– А это, лорд Хейвуд…
– Джонас, – поправил он ее.
– Да, Джонас. Так вот, это зависит от того,
Джонас на мгновение задержал на ней взгляд, поражаясь ее мудрости. Селию никак не назовешь ограниченной, легкомысленной особой, какими являлись большинство светских дам. Какой являлась Мелисент.
Как только Селия заметила его взгляд, она изменилась в лице.
– Может быть, поедем дальше? – предложила она. – Или вам нужно еще немного передохнуть?
– Со мной все в порядке.
В глазах Селии мелькнуло сомнение.
– Нет, правда, все хорошо. Моя рана лишь иногда напоминает о себе.
– Как это случилось? – спросила Селия, когда Джонас стегнул поводьями по крупам лошадей, разворачивая их, чтобы продолжить прогулку по парку.
– Боюсь, ничего героического в этом не было. Я недостаточно быстро двигался, когда враг атаковал.
– Однако вы двигались довольно быстро, успев оказаться между врагом и племянником леди Пламптон.
Джонас видел искреннюю тревогу на лице Селии и мысленно молился, чтобы ему удалось скрыть ужас, который по-прежнему охватывал его всякий раз, когда он вновь переживал это событие.
– В тот день нам обоим повезло.
– Вам тяжело говорить об этом?
Ее вопрос поразил Джонаса. Его никто об этом не спрашивал. Никого это не волновало. Все только хотели услышать кровавые подробности о войне.
Проблема в том, что ни один человек, переживший ужасы войны, не хочет переживать эти моменты заново.
И если кому-то повезло вернуться с войны живым, как Джонасу, то им хватает воспоминаний о кошмарах, которые посещают их каждую ночь. Они просыпаются от собственных криков и вскакивают с кровати в холодном поту.
…Земля, все еще дрожавшая от топота копыт огромной лошади врага, которая вместе с всадником, размахивавшим сверкающей саблей, мчалась прямо на него, теперь была покрыта кровью огромного количества трупов и умирающих…
Джонас на долю секунды прикрыл глаза, но оставаться в таком положении долго было нельзя. Иначе он снова услышит свистящий звук сабли, распарывающей воздух, почувствует, как сталь режет мускулистую плоть, почувствует, как вытекает из его жил кровь и силы покидают его тело.
Джонас зажал рукой бок, как сделал это в тот роковой день, чтобы остановить кровотечение, потом положил руку рядом на сиденье.
Он надеялся, что Селия не заметила это.
– Все это случилось уже давно, – по возможности более легкомысленно наговорил Джонас. – И как только возвращаешься в мирную жизнь Англии, все плохое сразу забывается.
Селия недоверчиво улыбнулась.
– А вот это, милорд, – она изящным жестом открыла зонтик и положила его себе на плечо, – третья ложь, которую вы позволили себе меньше, чем за день.