Одержимый

Семенова Наталья

Что это означает?

Чёрт, если бы я знала!

Я пинаю корзину с чистыми простынями и падаю на плетённый стул за немного покосившимся столом из ротанга. Горячее солнце обжигает лицо и слепит глаза. Влажный воздух липнет к шее взмокшими прядями волос, выбившимися из высокого хвоста. Я закрываю глаза и, расслабив плечи, ловлю кожей свежий ветерок.

Может быть, он сможет развеять не только духоту, но и все мои тревоги и печали?

Было бы здорово.

Но куда там.

Итак, в моей памяти лишь обрывки, которые я, как ни стараюсь, не могу соединить

в одно целое. Чётко я помню только начало. А затем что-то случилось. Разговоры, смех, лица. Много лиц, улыбок и глаз. Всё смешалось в кашу. Кадры, как в испорченном кино: блеклые или слишком яркие; одно накладывается на другое, а затем на третье; звуки задваиваются, пропадают или оглушают с такой силой, что хочется зажмуриться.

Следующее, что я хорошо и чётко помню — это то ужасное и отвратительное утро после вечеринки. Как бы сильно я не хотела его забыть — не выходит.

Я морщусь, выпускаю из пальцев прядь волос, которую неосознанно теребила и поднимаюсь на ноги.

— Эй, Остин! — окликают меня. — Ещё не достало возиться с бельём?

Я смотрю в сторону соседского двора и криво улыбаюсь Тине Адамс, облокотившейся на забор:

— Кто, если не я?

— Принято, — хмыкает девчонка и кивает в мою сторону: — Поболтаем?

— Милости прошу, — веду я рукой в сторону стола и стульев.

Блондинка легко подтягивается на руках, опирается ногой на забор и ловко через него перепрыгивает. Направляется ко мне, пока я вновь опускаюсь на стул.

Небольшое отступление: вернувшись домой в конце этого лета, я пообещала себе, что обязательно заведу хотя бы одного друга того же пола, что и я. Не знаю, как вышло так, но у меня никогда не получалось ладить с девочками. Забавно, но дружить с парнями мне всегда было куда проще. Может, всё дело в том, что воспитывал меня отец, и большую часть времени я проводила на стадионе. А может, потому что парни прямые, как рельсы. Их не нужно читать между строк и разбираться в искренности их слов и поступков.

Ну да — за исключением некоторых, но не будем о грустном.

В общем, для меня стало большой удачей, что такая, как Тина, с недавних пор стала моей соседкой. Мы с ней похожи в какой-то степени, и мне доставляет искреннее удовольствие наше общение.

— Вчерашний красавчик, — кивает себе самой Тина, опускается на второй стул и смотрит на меня: — Твой парень, друг, кто?

— Ты… про Гилла? — округляю я глаза. — Видела его?

— Ага, как он пялился в окна твоего дома. Мы с Ёжиком его едва не загрызли, прости.

— Надо было, — вздыхаю я. — Так что, если хочешь попросить прощения, проси за то, что вы оставили его в живых. И без единого укуса, что тоже ужасно обидно.

— Где он так сильно провинился? — усмехается подруга, закусив кончик языка. — Если я правильно поняла, то парень вытворил что-то эдакое во время бейсбола. Правильно?

— И это далеко не всё, — выразительно веду я бровями. — Но почему мы вообще о нём говорим? Очень не хотелось бы, знаешь ли.

Тина хмыкает, смотрит прямо перед собой и вновь кивает:

— Он откуда-то знает меня. — Она облокачивается

на столешницу, склоняется и продолжает с таинственной интонацией в голосе: — Я о том, что он знает меня, как Быструю тойоту. Понимаешь?

— О-о-о…

Вот вам кое-что ещё, что вы не знаете о такой девушке, как Тина Адамс: она — уличная гонщица. Далеко не единственная девушка, среди любителей погонять на перегонки по улицам спящего города, но достаточно выдающаяся и крутая.

То, что кретино-Гилл её узнал, лишний раз доказывает её популярность.

Неужели, парень увлекается такими зрелищами? Или сам…

Нет, не верю. Зачем классному бейсболисту, сыну богатых родителей, да и просто самоуверенному красавчику ещё и уличные гонки? Незаконные, к тому же. Наверное, просто ходит смотреть, не больше. Вроде хобби.

— Вот именно, — вновь кивает Тина и откидывается на спинку плетённого стула. — Значит, он тебе никто?

— Абсолютно, — твёрдо киваю я.

— Жаль. Парень меня заинтриговал.

Чем? Своей неадекватностью?

— Да хотя бы ей, — смеётся подруга. Оказывается, я задала вопросы вслух.

Я морщусь, поднимаюсь на ноги и иду к корзине. Нужно развесить оставшуюся партию белья и можно залипнуть на диване у телевизора. Вновь пересмотреть «Адвоката Дьявола», чтобы подыскать ещё одну подходящую кретино-Гиллу цитату. Про тщеславие было очень в тему.

Но у Тины находится другое предложение.

— Какие планы на вечер, Саби? — спрашивает она, когда я закидываю на верёвку последнюю в корзине простынь. — Давай со мной? Попробуем выяснить, откуда этот красавчик меня знает. Ну или просто развлечёмся. Давно тусовалась вне дома?

Давно. Год прошёл.

Я бросаю задумчивый взгляд на подругу.

А если Гилл и правда сам гоняет? Бейсболистам университета Беркли строго запрещено заниматься чем-то незаконным. Узнают — выпрут из команды. И, пожалуй, будет неплохо иметь на Гилла компромат, верно? Осталось лишь добыть доказательства, убедиться в правдивости догадки.

— Во сколько я должна быть готова?

* * *

Я не в силах оторвать взгляд от Тины Адамс.

Представьте: стройная, длинноногая и длинноволосая блондинка уверенно шагает в направлении своей красавицы «Тойоты: селика». Машина, словно продолжение самой девушки — невероятно ей подходит. Остро-плавные линии корпуса, как бы говорят: хорошенько подумай, прежде чем связаться со мной.

Я в полном восторге. Серьёзно. Даже жалею, что не наведалась в подобное место раньше. Хотя Тина меня не раз звала.

Кстати, о месте.

Сегодня уличные гонки проходят за городом, на холмах. Перекресток трёх дорог: Гризли Пик бульвар, Фиш-ранч-роуд и Клермонт-авеню. Вид с некоторых мест этих дорог просто потрясающий: раскинувшийся внизу город и серебро далекого океана. Но конкретно на этом перекрёстке, кроме холмов, ни черта не видно.

Итак, десяток машин, из которых орёт басистая музыка; разношёрстная толпа народа; крики, гам и смех. И всё это под чернильным бархатом неба, на котором загадочно мерцают яркие звёзды.