Одержимый
Шрифт:
Всё было бы гораздо хуже, если бы я помнила всё до мелочей, если бы присутствовала в том моменте осознанно. А так мне остались лишь сухие факты. С ними смириться проще, пусть и принимать их достаточно больно.
Я шмыгаю носом и решительно поднимаюсь на ноги, потому что слышу стремительные шаги Гилла.
Настало время встретиться лицом к лицу с правдой.
Не знаю, куда парень так спешит, но я заставляю его топорно остановиться, окликнув:
— Гилл!
Его спина и плечи напрягаются, он кивает самому себе и медленно разворачивается
— Кто это сделал?
— Кого ты видел со мной?
Мы оба теряемся.
Он же сам мне сказал, что видел всё собственными глазами!
Гилл находится быстрее меня и сокращает расстояние между нами до метра:
— Ты не знаешь?
С его лица полностью схлынула та ярость, которую я видела ещё полминуты назад. Сейчас на нём играет искреннее беспокойство, а в глазах проскальзывает сожаление.
Я горько усмехаюсь:
— И ты, похоже, тоже.
— Проклятье! — бросает Гилл и зарывается пальцами в волосы. — Я зашёл в комнату после Логана, заметил, как закрывается дверь на лоджию, потом увидел тебя… на смятых простынях, бледное лицо Лога… Хотел броситься вслед за этим козлом или тебя к стене припереть, но Логан не позволил. Выволок меня из спальни, а потом мы и вовсе ушли с вечеринки…
Я сглатываю сухость и тихо выдыхаю:
— Не помню ничего такого.
— Твою мать! — сокрушается Гилл, буквально вырывая на себе волосы. — Я просто потрясающий кретин! Ты же даже не шелохнулась! А я орал, громко орал! Я находился в таком бешенстве…
Гилл замолкает и отворачивается в сторону.
А я стискиваю кулаки. Ногти больно впиваются в кожу. Сначала я убегала от правды, теперь она бежит от меня. Справедливо, но совершенно неправильно. Я должна и готова знать.
Гилл чешет пальцем бровь, затем вновь смотрит на меня, всматривается долго в моё лицо нечитаемым взглядом, а в следующий миг подхватывает мою сумку с травы и бросает:
— Поехали.
— ПРОДОЛЖЕНИЕ-
— Поехали? — теряюсь я.
Но Гилл не собирается что-либо мне объяснять, стремительно направляясь вон со стадиона.
Я иду за ним.
На парковке напротив учебного здания Гилл закидывает мою сумку на заднее сидение модной черного цвета тачки и идёт к водительскому месту. Я обращаю внимание на то, что солнце начинает садиться и отстранённо размышляю о том, что глупо удивляться тому, что у парня с богатыми родителями находится в распоряжении не одна машина.
— Какого чёрта, Гилл? — интересуюсь я, пока он не сел в тачку.
Но кретино-Гилл вновь меня игнорирует, а через мгновение открывает мне дверцу из салона. Я сомневаюсь ещё пару секунд и занимаю пассажирское сидение. Хлопаю дверцей. И выжидательно смотрю на Гилла.
Он вынимает из бардачка пачку влажных салфеток и протягивает мне:
— Я хочу узнать, кто это был. А ты?
— Тоже, — перехватываю я пачку. — Но зачем это тебе?
Гилл заводит двигатель, сжимает с силой
— Кто-то из моей команды поступил отвратительно низко. И я должен знать, кто это. И потом, ты — дочь нашего тренера. А значит, тот, кто это сделал — полная мразь.
Дочь тренера.
Так вот, кто я теперь для него? Больше не ведьма, изменившая его другу? Не призираемая всей душой девушка, которую требуется задеть побольней?
Всё в прошлом?
И прощения просить, очевидно, не обязательно.
Впрочем, мне и не нужны его извинения. Мне вообще от него ничего не нужно. Кроме главного.
— Мы едем в Стэнфорд?
— Да.
До Стэнфорда из Беркли рукой подать. Проехать по крытому мосту через залив Сан-Франциско, миновать по касательной Дейли-Сити и по трассе номер 280 добраться до предгорья Стэнфорда, примечательное тем, что там возвышается сто пятидесятиметровая радиовышка под названием Стэнфорд Диш. Дорога займёт не больше часа времени.
Я знаю это, потому что изучила маршрут ещё тогда, когда загорелась идеей навестить Логана Хейга.
И весь этот час мы с Гиллом проводим в молчаливой тишине.
А в городке нам сообщают, что Хейг сейчас находится на тренировке. Я начинаю волноваться перед встречей с ним, пока мы с Гиллом едем к местному стадиону.
— Посиди пока в машине, ладно? — просит Гилл, вырубает двигатель и выходит из салона.
Я некоторое время тереблю прядь волос, а потом сама выхожу из машины и направляюсь на стадион.
Я вижу их издалека. Две высокие фигуры, одна в спортивной форме, другая в обычной одежде. Гилл сжимает плечо друга, пока тот, опустив голову, качает ею. Всё это время Логан считал, что я ему изменила. Наверняка ему было больно увидеть меня там, в чужой кровати, обнажённую… Теперь он знает правду.
И я очень надеюсь, что ему станет стыдно за то, что он не попытался разобраться в ситуации. Не попытался дать и шанса мне на то, чтобы я объяснилась. Пусть ему будет стыдно за то, что он просто исчез.
Я иду ближе, и Логан видит меня первым. Его выражение лица становится виноватым, в глазах загорается сожаление, которое тесно переплетается с болью. С болью за меня.
Вот только он припозднился со своим сочувствием.
Гилл тоже смотрит в мою сторону, и его лицо, напротив, каменеет. Он кивает, хлопает друга по плечу и идёт мимо меня на выход. Бросает мне по дороге:
— Поговорите, не буду мешать.
Хейг снимает с головы шлем-кепку, взлохмачивает светлые кудри пальцами и кивает мне в сторону трибун. Мы идём к ним на расстоянии метров пяти друг от друга. Места на лавке в первом ряду занимаем в таком же отдалении один от другого.
Молчим.
Я разглядываю огни прожектора, которые, как раз, помигав, включаются, чтобы освящать поле для игры. Внутри точно так же загорается надежда узнать правду, рассеивая мрачную пустоту.
— Сабрина…
Сердце предательски запинается при звуке его голоса, а затем разгоняет бег.