Одержимый
Шрифт:
— Экспедиции, — сказал он. — Согласно распоряжению руководства.
— Устному али письменному? — продолжал шутействовать Чернышёв.
— Устному.
— Устное в дело не подколешь. — Чернышёв наморщил лоб и сделал вид, что усиленно размышляет. — Бумагу бы нам, Виктор Сергеич, бумагу! Хотите, расскажу, какие случаи бывают, когда на слово, без бумаги веришь? Я быстро, за пять минут расскажу, просто для смеху, а?
— Чего вы хотите? — с усилием спросил Корсаков.
— Для себя ни вот столечко. — Чернышёв доверчиво показал краешек мизинца. — Только для вас, Виктор Сергеич,
— Чего вы хотите? — повторил Корсаков.
Чернышёв подошёл к телефону, снял трубку, набрал две цифры.
— Что там у тебя, Антоныч?.. Не скучай, скоро приду. — Он повесил трубку, подмигнул Никите. — Записывай, друг, в протокол: идя навстречу просьбам… Паша, как это у вас в газете пишут?.. Нет, лучше так: согласно общему пожеланию членов экспедиции решено эксперимент продолжить и расширить. В настоящее время, — Чернышёв взглянул на часы, — в 11 часов 30 минут по дальневосточному времени «Семён Дежнев» входит в зону обледенения с целью изучения методов борьбы за остойчивость судна при критической ледовой нагрузке. Это я приблизительно сформулировал, — заторопился он, — ты, Никита, так и укажи: приблизительно, с учётом поправок Виктора Сергеича.
Корсаков рывком поднялся, с грохотом отодвинул кресло.
— Вы забываете, что распоряжением начальника управления запрещено набирать более двадцати тонн льда!
— Не забываю! — Чернышёв округлил глаза и ударил себя кулаком в грудь.
— Вот здесь оно, золотыми буквами! Только ведь сами знаете, Виктор Сергеич, не нарушишь — план не выполнишь. Да и кто об этом узнает, если все мы — единомышленники? Может, боитесь, что Лыков начальству доложит, так зря: Лыков — свой парень!
Корсаков пошёл к двери.
— Рекомендую взять курс на Вознесенскую, — на ходу сказал он. — Бумагу, как вы говорите, скоро получите.
— Валяй, валяй, — пробормотал ему вслед Чернышёв. И мгновенно преобразился, яростно ударил кулаком по столу, да так, что подпрыгнули чашки. — Не учёный ты, а заяц с куриными мозгами, трах-тарарах-тарарах! А вы все тоже хороши, голос подали, когда вас за горло схватили! «Байкал», «Байкал» заладили… Это вам «Байкал» в диковинку…
— Алексей Архипович, — трогательно сказал Баландин, — простите старого недотёпу. Я с вами!
— И мы! — изумлённо глядя на Чернышёва, воскликнул Кудрейко. — Ну, скажу я вам!..
— Печёнкой чувствовал, не могли Архипыча подменить… — проворчал Ванчурин.
— Я тоже рад, — тихо сказал бледный Никита. — Только он ведь своего добьётся, он без осечек стреляет.
— Ну, мы тоже не лаптем щи хлебаем, — хмуро сказал Чернышёв.
— Понимаю, — кивнул Никита. — Помехи в эфире, буря в ионосфере, не так ли?
— Типун тебе на язык! — Чернышёв постучал по столу. — Мне, брат, — он провёл рукой по горлу, — связь вот так нужна, мне «Буйный» надо в курсе держать, возвращается мой друг Васютин.
Вошёл Корсаков, багровый от гнева.
— Лесота отказался принять служебную радиограмму, — отчеканил он. — Сослался на личный приказ капитана.
Чернышёв снова дурашливо округлил глаза.
— Так и сказал? — возмутился он. — По моему… личному?..
— Это произвол! — воскликнул Корсаков. — Вам это даром не пройдёт, это уж я вам обещаю — тоже лично!
— Знаю, воткнут шило, — спокойно согласился Чернышёв. — Только в рубку, Виктор Сергеич, больше не ходите, Лесота жалуется, что посторонние мешают ему работать. Там же дощечка висит: «Посторонним вход воспрещён», не видели?
— Это чёрт знает что… — впервые на моей памяти Корсаков совершенно растерялся. — Что же мне делать?
— А что хотите, — вставая, с лёгким презрением ответил Чернышёв. — Я бы на вашем месте отобедал и улёгся спать.
Выписки из протоколов
19 февраля. В 10 часов 30 минут поясного времени IX пояса «Семён Дежнев» вышел из бухты Вознесенской и взял курс на северо-восток Японского моря в сторону залива Надежды. В море наблюдался блинчатый лёд.
В 15 часов 20 минут получено штормовое предупреждение об усилении в период 15-17 часов северо-восточного ветра и угрозе обледенения. В 17 часов 45 минут ветер достиг 7-8 баллов, началось интенсивное забрызгивание судна. Проведён комплекс гидрометеорологических наблюдений. Направление ветра 30 градусов, скорость пятнадцать метров в секунду, температура воды минус 1, 7 градуса, температура воздуха минус 13 градусов, высота волн 2, 5-3 метра.
В 18 часов 15 минут легли на курс 130 градусов, после чего забрызгивание и обледенение судна прекратились. На конструкциях продолжалось затвердение льда. В 19 часов вновь изменили курс на 345 градусов, что привело к интенсивному забрызгиванию и обледенению…
Судно введено в ледяное поле у залива Надежды, лёд сколот.
Средняя интенсивность обледенения на палубе была около двух сантиметров в час, а максимальная у среза надстройки пять сантиметров в час. Судно принимало в час в среднем 4, 7 тонны льда.
Определено распределение льда на поверхности судна в следующих размерах: на палубе, палубных механизмах и устройствах 50-55 процентов от общего веса льда; на бортах, фальшбортах и планшире около 20 процентов, на вертикальных переборках надстроек 10 процентов и на вертикальных конструкциях около 15 процентов. Примерно такое же распределение льда выявилось и на предыдущих испытаниях.
Данный вид обледенения следует квалифицировать как очень сильный, представляющий опасность для судов типа СРТ. Для достижения критического состояния в зоне обледенения достаточно находиться 9-10 часов.
Выводы:
1. Штормуя против ветра и волны и неоднократно меняя курс, «Семён Дежнев» за восемь часов набрал 38 тонн льда. Это больше, чем на «Вязьме», едва избежавшей опрокидывания, но меньше, чем на «Байкале», при аналогичных гидрометеорологических условиях.
Установлено, что наибольшая частота забрызгиваний имела место при следовании курсом на ветер под углами 30-45 градусов, при дальнейшем же увеличении угла интенсивность обледенения уменьшалась, а при курсе более 90 градусов забрызгиваемость и, следовательно, обледенение прекращались полностью.