Одесский юмор. XXI век
Шрифт:
Выслушал он всех, никем не побрезговал. Сразу видно заморское воспитание. А потом и молвил:
– А зачем, собственно, глотки-то драть?
– Как зачем? – народ удивляется. – А чтоб правду наконец узнать!
Больно люди до правды нынче, в эпоху демократии, охочи.
– А для того, чтоб правду узнать, – дрессировщик заводит, – лучше всего эксперимент провести!
– Как это? Как это? – недопонимают люди.
– А так: пусть тигр сам решает, будет он кого из них есть или не будет!
Тут народ такой разумной мысли
Но тут студент – помните его? – возражать стал:
– За что это такое преимущество старой, но скандальной особе?
– Ничего себе преимущество! – дама возмущается.
Да и народ в недоумении.
– А в том преимущество, что ежели тигр дамой не побрезгует, съест, то насытится и на девушку и внимания не обратит!
– Как это не обратит? На меня не обратит? – обиделась девушка.
– А так не обратит, – радуется дама. – Не обратит – и все! Решено, иду первой!
– Кто тебя, старую вешалку, пустит! – перешла на брудершафт девушка. – Я первой пойду!
В общем, решили они сцепиться как следует. Но не дали.
– Стойте, гражданочки, – пенсионер один говорит, который в офицерской ушанке. – Может, жребий бросим? Чтоб по-честному!
– А как это? – толпа удивляется. Забыли, наверное, как это – по-честному.
– Жребий кинем, – пенсионер говорит и монетку вытаскивает.
– Ты, милая, – это он девушке говорит, – орел будешь, а ты, старая, решкой отделаешься…
Тут народ загалдел, что честнее не монетку бросать, а в чет-нечет сыграть. Или в девятку, на худой конец…
Короче, тигра совсем обеспокоили. Поднял он голову и пасть открыл. Не то зевает, не то стоматологом хвастает. А клыки там – как крюки у подъемного крана средней грузоподъемности.
Тут споры как-то поугасли. Девушка вспомнила, что зачет по анатомии у нее. И убежала.
– Иначе, – сообщила, – без стипендии останусь!
Тут и дама пожилая засомневалась. Ну, насчет того, что теперь рисковать ей нет резона. Народ, на зрелища настроившийся, сперва возражать стал. Тогда дама предложила, что сама себе для полного интереса соперницу или соперника выберет. Все признали, что с соперниками интересней, но почему-то стали расходиться. А первым ушел этот, как его, дрессировщик. А может, и не дрессировщик. Кто их, артистов, разберет?..
Почем булыжник?
Люблю ходить на Староконку. А кто не любит? Ну неодесситы, понятно. Вернее, те, кто никогда не был в Одессе. Им-то с какого рожна любить неведомый и невиданный блошиный рынок? А те, кто на Староконке побывал, кто накупил на три копейки пятаков, кто добыл, выискал какую вещь заветную, того уже от Староконки не оторвать. Пусть даже в мечтах.
А я… А я вчера пошел на Староконку, как всегда, в выходной. Солонку какую в коллекцию прикупить, вообще
Пошел не один, а с товарищем. А товарищ мой тем хорош, что понимает меня с полуслова. Что и пригодилось.
Дело в том, что глянулась мне одна вещица. Солонка. Простенькая. Такие по две-три гривны отдают. Ну просят, конечно, по пять. Это максимум.
А при солонке, мной примеченной, мужик присутствует. Разложил на газетке свое добро, а газетку, чтоб не шебуршала, с четырех углов камнем-дикарем придавил.
В общем, все к действу готово. Газетка разложена, камни давят, товар разложен, хозяин при нем на стульчике. Короче, можно подходить. Но никто не подходит.
Мужик этот было заскучал. Но тут мы подвалили.
– Почем солонка? – интересуюсь.
Мужик глянул на меня, дабы мой уровень лоховитости выяснить.
Не выяснил и пустил пробный шар:
– Это вещь очень старая, еще советская…
– Я тоже советский и тоже не молодой, – вежливо отвечаю.
– Так-то оно так, – мужик все прикидывает, – но ты же не античный!
– Вы хотели сказать – антикварный?
Мужик точно не ведает значения ни того, ни того слова, поэтому дипломатично отвечает:
– А как же!
Тогда задаю следующий вопрос:
– Так сколько солонка-то стоит?
Мужик в последний раз попытался меня оценить, опустил глаза, пошевелил губами и с таким видом, будто отрывает от себя по меньшей мере почку, изрек:
– Ладно, за десять долларов отдам!
Мой товарищ хотел было рассказать мужику, куда ему идти, причем немедленно, но я остановил его взглядом.
– Надо подумать, – изрек глубокомысленно. – Надо подумать…
И стал вертеть солонку в руках.
Мужик как завороженный следил за мной. Удача, невиданная удача крутилась подле него!
– Нет, пожалуй, дороговато, – сказал я раздумчиво и поставил солонку на место.
Испугавшись, что вот так, не купив солонку, уйду, мужик взмолился:
– А сколько даешь?
Я вновь глянул равнодушным взглядом на его товар…
И тут меня осенило!
Я начал вглядываться пристально и жадно в кусок камня-дикаря, удерживавшего левый край газеты. Потом взял его в руки. Рассмотрел. Глянул украдкой на мужика. Опять стал рассматривать камень. Мой товарищ стал заглядывать ко мне через плечо, попытался взять камень в руки. Но я не дал!
– Ск-к-к-олько? – заикаясь спросил я.
Мужик опешил. Мир рушился. За камень, грязный камень, который он только что поднял с тротуара, готовы были платить. Причем, судя по всему, немало.
Немало… Но сколько?
Видно было, что он ошарашен и ужасно боится продешевить.
– Это редкий камень! – завел он знакомую песню.
– Я знаю, – тяжело дыша, не стал скрывать я.
Увидев такое дело, мужик решился.
– Пятьдесят долларов! – зажмурив глаза, бухнул он.
– Тридцать! – мгновенно отреагировал я.