Одесский юмор. XXI век
Шрифт:
Хобби
Люблю в субботу или в воскресеньележать и слушать, как свистят мгновенья…Не прелюбодействуй
(Тост)
Даже в восемьдесят пять,в девяносто и потомвам желаю соблюдатьэту заповедь с трудом.Из жизни юмориста
Непростые бывают порой времена:вотЮбилейное
Сегодня десять лет со днярожденья мысли у меняпрочесть творенье гения —«Онегина Евгения».О жизни
Жизнь, ты таишь немало бед, —и все равно ты мне по нраву.Ты – словно пачка сигаретс предупреждением Минздрава…Эпидемия гриппа
Вирусы в мою проникли кровь.Веселятся. Крутят там любовь.Скоро будет им не до эротики —я уже купил антибиотики…Тем, кому далеко за тридцать
Будет жизнь, как раньше, так и впредь,всевозможных радостей источником.Важно только сердцем не стареть,печенью, желудком, позвоночником…Римма
Недавно между мной и Риммойвдруг искра вспыхнула незримо.Я жду – быть может, между намииз искры возгорится пламя?..О женщинах
О, женщины!..Из цикла «Здесь был Вася»
В стареньком шкафу у тети Асинадпись: «Где я только не был! Вася».«Что будет первым даже на Луне…»
Говорят, что Армстронг на Луне,на какой-то серой лунной массе,обнаружил надпись: «Здесь был Вася» —и с тех пор в себе он не вполне…Признание в любви по-английски
Уже в виски мои стучится виски,а я одно лишь вспомнил: «Ай лав ю».Ну что ж, еще со школы по-английския лучше ухожу, чем говорю…Песня дворника
Листья желтые над городом кружатся,заставляя нецензурно выражаться…Офтальмолог влюбился
Мне нравятся глаза твои, ресницы,хрусталики, сетчатки, роговицы…Из творческой жизни
Я тут с красивой мыслью переспал,а позже с огорчением узнал:она спала еще с двумя поэтами!Так кто ж она такая после этого?!После бури
М. Лермонтову и М. Горькому
Сломалась мачта, парус белыйтряпьем на палубе лежит,и буревестник очумелыйнад морем в панике кружит.Бак для душа с электроподогревом
Любимая уж полчаса стоитпод душем, как под дождиком цветочек.Я жду! Скорей!.. Мне голову кружитнаш бешено вращающийся счетчик…Анна Яблонская
Первый гонорар
Знаете ли вы, что такое первая публикация в журнале?
Нет! Вы и представить себе не можете, что это за штука, когда приходишь в редакцию, а там вместо того, чтобы сказать какую-нибудь гадость по поводу очередной порции твоих стихов или рассказов, сажают на мягкий стул и приносят свежий номер. А в нем черным по белому на десятой странице – твое гениальное произведение (строчки на три), а под ним (нет, этого не может быть!) твоя же фамилия, напечатанная жирным (понимаете, жирным!) шрифтом!
Думаете, это все?! Фигушки! Нет! Праздник только начинается! Дают деньги! Деньги! Деньги! Денег примерно столько же, сколько и строчек, но краткость – сами знаете, чья сестра…
Они все теперь сломлены! То есть вся редакция натуральна сломлена! Они поняли, кто перед ними! Перед ними – я! Им невыносимо стыдно и больно за те месяцы моих мучений и унижений, когда я ходила к ним по три раза в неделю с новыми поэмами, а они так и не сумели их прочувствовать, понять глубину, увидеть их ширь, их узь, их… все!