Одичавшая луна

Питкевич Александра

– Уверена? – Дин хмурился, поглядывая на меня. Комбез застегнут под горло, в руках бластер, за спиной сумка с двумя сложенными емкостями для воды, на руке кивер, включенный на полную мощность так, чтобы я могла связаться с кораблем даже со значительного расстояния, если что-то случится.

– Не вижу вариантов, – упрямо повторила, чувствуя себя героем какого-то старого рассказа про рыцаря-одиночку, что боролся со всем миром за никому не нужную справедливость.

– Если подождать пару дней, моя рука придет в норму, и тогда мы пойдем вместе…

Дин оборвал себя на полуслове,

махнув здоровой конечностью. Он отлично знал, что если я что-то решила, то перебить это почти невозможно. Даже если сама идея на первый, да и на второй взгляд, кажется бесконечно глупой.

– Зачем ждать, если от этого зависит жизнь нашей подруги. Тем более, я буду не одна. Мой кивер, к счастью, вполне себе исправен и сумеет, если что, провести меня обратно к кораблю. А что еще нужно на охоте.

Голос звучал беспечно, в отличие от внутреннего самоощущения. Может, я бы и передумала отправляться в лес, ведь продуктов хватало еще почти на месяц, но я просто не могла. Помимо тревоги за Виту меня съедало чувство собственной уязвимости и незначительности. Ничего не зная об окружающем пространстве, я боялась того, что прячется в лесу, невидимое среди деревьев. И даже если там ничего не было, мне просто необходимо было убедиться в отсутствии угрозы своими глазами.

– Ты никогда этого не делала, – напомнил Дин.

– И что же? – мы стояли на окраине леса. Утро только наступило, и у меня в запасе было часов восемь светлого времени, чтобы осмотреть ближайшую территорию.

– Не ходи глубоко, – словно прочтя мои мысли, попросил Дин, скрипя зубами.

– Ага. А ты пока разберись с тем, выходит ли наш сигнал бедствия за пределы атмосферы, или этот гигант, вокруг которого мы кружим, на самом деле все стягивает на себя.

Дин только кивнул, все с тем же беспокойством поглядывая то на меня, то на лес.

**

Дождавшись полудня, примерно рассчитав время, к которому мы окажемся на границе болот, я поднял отряд. Отлично тренированные мои валоры двигались быстро и практически бесшумно. Легкая броня защищала от случайных нежелательных встреч, а оружие было наготове, хотя в этой местности самыми опасными считались все же мы. Даже дикие звери, огромные сивоны с клыками, длиннее моей руки, разбегались в стороны, стоило только появиться поблизости. Тихий шелест, что издавала наша одежда, снабжена слоем специальных пластин, оберегал ничуть не хуже, чем последняя модель лучевых ружей.

За спиной раздался щелчок, привлекая мое внимание и вынуждая остановиться. Солнце почти село, и пусть мы умудрились пройти весьма приличный кусок по этому густому и не самому дружелюбному лесу, так ни разу и не остановившись, дальше нужно было действовать аккуратнее. Дождавшись, когда моя команда в два десятка крепких мужчин соберется в одном месте, вопросительно посмотрел на замыкающего офицера.

– Что?

– Сигнальная точка, – чуть прикрыв глаза, прислушиваясь к пространству и сверяясь с внутренним чутьем, отрапортовал офицер.

– Сколько времени до полной темноты?

Один из воинов прикрыл глаза, прислушиваясь к окружению. Это была не самая любимая нами местность, и бывали мы тут по возможности редко,

так что ему требовалось немного времени на настройку. В целом, проделать подобные вычисления мог любой в моем отряде, но я предпочитал перемешивать обязанности время от времени, чтобы все могли попробовать себя в том или ином умении. Таланты должны развиваться, иначе от них не будет проку.

– Сорок две минуты, командир.

– Тогда самое время разобраться с оборудованием и немного передохнуть. Привал! Всем проверить «высокие ноги». Быть готовыми через час. Далеко от лагеря не отходить! Напоминаю, что трусы живут дольше, а в этой местности вас хочет сожрать каждая каменюка.

Немного взбодрив команду и напомнив, что зачищенные территории закончились еще три часа назад, я скинул рюкзак, разминая спину и руки. Ночь предстояла долгая и не самая приятная.

Вытянув из сумки сухой паек, состоящий из сыра и куска вяленого мяса, покрутил в руках упаковку. Наши ученые только недавно изобрели подобный вариант сумки. Сотканная из местной колючки ткань при термической обработке так плотно обхватывала содержимое, что внутри не оставалось и капли кислорода или каких-то посторонних веществ. Единственное, ее потом приходилось возвращать в город, чтобы не доводить сектор снабжения до истерики.

– Командир, «высокие ноги» готовы.

– Надеюсь, ты перепроверил все сам, – тихо буркнул в ответ, разматывая и проверяя хлыст.

В лесу стемнело, так что без аппаратуры нельзя было разглядеть ничего вокруг. Опустив на глаза тонкий щиток, всмотрелся в высветившееся пространство вокруг. Бледно-голубой цвет позволял четко различать направление и глубокие тени, но он не давал полного погружения, как того хотелось бы. Но как бы мы ни торопили техников, все делалось в свое время, и это было лучше, чем двигаться вслепую через темноту, как это приходилось делать не так давно.

– Отключить всю внешнюю аппаратуру. Оставить только экстренный маяк и Щитки. Ружья на малую мощность, – поднимаясь с земли и осматривая свой небольшой отряд, тихо приказал.

Послышались щелчки отключаемого оборудования, шелест брони, и тихие вздохи. Мы уже ходили этим путем когда-то, почти всем составом, так что в целом команда знала, чего ждать.

**

Вокруг все время что-то жужжало. Мне казалось, что все насекомые этого гиблого, забытого технологиями места слетелись на меня. Хотелось попеременно то визжать, то просто зарыться поглубже в те мелкие растения, похожие на ковер, что росли под ногами. Я никак не могла вспомнить их название. Хох? Мох? Лох?

Ну почему, почему нас не выкинула на нормальную, развитую планету?

Попеременно борясь то с истерикой, то с желанием все бросить и вернуться, я все шла через заросли. Справедливости ради, деревья стояли не слишком густо, но все же у меня возникало ощущение сдавливания. Я просто не могла вздохнуть полной грудью. Куда спокойнее было бы, если бы вокруг жужжали и скрипели киборги или роботы, убирающие станцию, а не это все. Гладкие стены станции или чрева корабля были куда приятнее этого растущего и живого нечто вокруг, наделенного инстинктами и, как говорят, подобием сознания.