Один безрассудный рыцарь
Шрифт:
— Всегда было интересно, на что это будет похоже.
— Мне нужно, чтобы ты была немного более конкретной, — рычу я, отчаянно пытаясь воплотить в жизнь каждую безрассудную фантазию, которая разыгрывалась в ее голове.
Она нервно сглатывает и пытается отвести взгляд, но я слежу за ее движением, не позволяя ей сделать это.
— Отпустить контроль. Позволить кому-то другому взять верх. Повиноваться тебе. Доставить тебе удовольствие. Чтобы—
Я просовываю лезвие под кружево на ее бедре, задевая
Мне становится плохо примерно на две секунды, прежде чем я вижу выражение ее глаз, когда она отрывает их от свежей раны и смотрит на меня.
— Мне это нравится, — выдыхает она, оглядываясь на маленькую речку крови, которая начинает стекать по ее бедру.
— Ты хочешь быть моей игрушкой на эту ночь, Джоди?
Она кивает.
— Я не могу обещать, что это не будет больно.
— Хорошо. Убедись, что это так.
— Но я могу обещать тебе, что ты кончишь сильнее, чем когда-либо в своей жизни.
Позволяя кружеву упасть, я опускаюсь перед ней на колени и слизываю струйку крови, пока не добираюсь до маленького пореза. Вкус меди наполняет мой рот, когда мой нож со звоном падает на пол, и я беру ее за бедра руками, просовывая кончик языка в маленький порез.
Она шипит, когда он жалит.
— На вкус ты как безрассудные решения, игрушка.
— Хорошо, что это именно то, что я есть, так ведь?
Поднимая ее ногу с пола, я стаскиваю с нее испорченные трусики и засовываю их в свой задний карман.
При этом движении на ее лице появляется улыбка, но она ничего не комментирует.
Прижимаюсь губами к внутренней стороне ее колена, она вздрагивает от невинного прикосновения, когда мой взгляд останавливается на ее скользкой пизде.
Мой рот наполняется слюной, когда я представляю, какой она может быть на вкус, как она будет стонать мое имя, когда я подтолкну ее к краю.
Я покрываю поцелуями атласную кожу ее бедра, мой член уже снова тверд и отчаянно нуждается в ее губах.
— Твой запах… Блядь. От тебя пахнет демоном.
Ее голова откидывается к стене, на мгновение, разрывая нашу связь.
— Глаза, — рявкаю я, не оставляя ей другого выбора, кроме как снова посмотреть на меня сверху вниз.
Она сглатывает, когда ее темные, голодные глаза снова находят мои.
— Мне говорили, что на вкус я слаще этого, — шепчет она, когда я приближаюсь к месту, где действительно хочу быть.
Мысль о том, что кто-то другой прикасается к ней, делает со мной чертовски странное, и я вскакиваю на ноги, моя рука обхватывает ее за горло, прижимая ее к Андреевскому кресту, прикрепленному к стене.
Моя грудь вздымается, когда я смотрю на нее, ее собственное дыхание срывается с ее губ, пока она ждет, что я собираюсь делать дальше.
— Никто больше не прикоснется к тебе
Через секунду она кивает. — Д-да.
— Ты моя, — выдыхаю я, наклоняясь вперед, прижимаясь к ней всем телом, мои губы касаются ее в дразнящем поцелуе.
Проводя моим языком по ее нижней губе, она жадно втягивает его в рот, целуя меня с тем же голодом и страстью, которые сжигают меня изнутри.
Прервав нашу связь, я поднимаю ее руки, по одной за раз, фиксируя их в креплениях, прикрепленных к кресту.
У меня нет причин думать, что она не осведомлена о моих передвижениях, но она никогда ничего не говорит об этом. Вместо этого она обхватывает ногой мою талию, пытаясь притянуть меня к себе как можно ближе физически.
— Тоби, пожалуйста, — стонет она, когда я отрываю губы, чтобы осмотреть дело своих рук.
— И подумать только, я думал, что ты сексуально смотрелась, танцуя на той сцене, — бормочу я, пробегая глазами по каждому великолепному, обнаженному дюйму ее тела.
Она дергает себя за ремни, прежде чем выгнуть спину и застонала, когда я сделал шаг назад, увеличивая расстояние между нами.
— Куда ты идешь? — В панике спрашивает она.
— Когда ты вот так связана? Черт возьми, я никуда не собираюсь, игрушка.
Подойдя к одному из комодов, я достаю хлыст и поворачиваюсь к ней спиной.
— Скажи мне, демон. Как ты думаешь, сколько ты сможешь выдержать?
Она некоторое время смотрит на инструмент в моей руке, прежде чем снова посмотреть на меня.
— У меня высокий болевой порог. Я бы не пережила последние несколько месяцев, если бы не это.
Мои брови хмурятся, когда я обдумываю ее слова, но я быстро отбрасываю их в сторону.
Ее боль не может заглушить мою собственную. Моя собственная потребность отомстить человеку, который причинил зло мне, людям, которых я люблю.
— Тебе, вероятно, это понадобится.
Подойдя, я касаюсь ее щеки мягкой кожаной петлей на конце хлыста.
У нее перехватывает дыхание, когда я опускаю его вниз по ее шее и по выпуклостям грудей.
— О Боже, — всхлипывает она, когда я дразню ее сосок.
— Хорошо?
— Еще, — умоляет она.
— О, моя маленькая игрушка. Мне нужно от тебя, черт возьми, гораздо больше чем это.
Хлыст опускается на мягкую кожу ее живота, прежде чем я опускаю его между ее ног.
— О, Господи.
— Он определенно не собирается помогать тебе прямо сейчас. Не сейчас, когда ты танцуешь с Аидом. — Я подмигиваю, и она выгибается навстречу хлысту, отчаянно нуждаясь в трении.
Я даю ей то, что ей нужно, на несколько секунд. Десять, если быть точным, прежде чем ее стон удовольствия прорезает воздух, и я убираю хлыст назад.