Один день из жизни Ворона

Удалов

– И нечего шептаться! Указ майора Пронина! Сто грамм крупы и буханка хлеба в одни руки! Больше не положено!- солдат презрительно фыркнул, и потянулся к цевью автомата, демонстрируя собравшимся людям свое огневое превосходство.

– Но я же не себе, у меня бабушка ходит плохо, она не может прийти,- жалобно простонал ребенок, поднимаясь из лужи,- нам двоим стакана крупы мало будет...

– А ну цыц!- пригрозил обидчик мальчишке прикладом,- знаешь, сколько тут таких умных в лагере?! Если я вот так с каждым цацкаться буду, то в миг всю провизию растащите! Пошел

вон от сюда, пока я тебе не поддал, как следует!- крикнул боец, сделав несколько быстрых шагов в сторону ребенка, который уже начал тихо всхлипывать, пятясь в сторону грязных палаток, беспорядочно расставленных за его спиной.

– Прекратите это!- хриплый, раздраженный голос заставил солдата злобно поморщиться и посмотреть на толпу людей. Прямо перед военным высился высокий, силуэт крепкого, лысоватого мужчины с вытянутым лицом,

– Этот ребенок не врет, я его сосед по палатке, у него действительно больная родительница!- боец злобно сощурился и тихо прошипел в ответ,

– А вот посторонних попрошу не вмешиваться! А то сей час и...- договорить он не успел, за спиной его оппонента возникло три мужских фигуры, воинственно уставившихся на злобного автоматчика,- все назад!
– резко гаркнул военный, щелкая затвором,- иначе открою огонь на поражение!

– Всех не перестреляешь!- раздался в ответ возмущенный возглас из толпы, и вся очередь одобрительно загомонила, медленно двигаясь вперед.

– Отставить произвол! Всем успокоится!- громкий, командный клич заставил людей застыть на месте. Из-за брезентовой стенки раздаточной палатки появился высокий человек, облаченный в новый, только что вычищенный китель. На продолговатых погонах незваного гостя тускло поблескивала большая звезда,- Сержант! Почему не выдаете продовольствие?- грозно произнес майор, сверля глазами худощавого автоматчика,

– Так ведь...норма...положено, вы же сами говорили...,- бормотал сержант, пятясь под тяжелым взглядом своего командира,

– Да я говорил,- продолжил майор, смотря одновременно на своего подчиненного и возмущенную толпу,- но я не говорил детей прикладом бить и на людей оружие наставлять! Что там у тебя такое,- резко перевел взгляд офицер на испуганного мальчишку,

– Бабушка плохо ходит...- прошептал парень, глотая слезы, - порцию ее взять...

– Выдать еще один паек!- грозно рявкнул майор и покосился на толпу,- так, все встали в очередь, концерт окончен! Продолжить раздачу пищи,- сержант облегченно кивнул, глядя в спину уходящего офицера, и как то по детски выпалил в след,

– Так точно, товарищ майор...

* * *

– Так долго продолжаться не может,- возмущенно бурчал Иван Сергеевич, на ходу почесывая небольшую лысину,- если так и дальше пойдет, они нас скоро одной кашей кормить будут.

– А разве сей час не так?- раздалось из-за его спины,- этот хлеб уже как камень, не разгрызешь...

– Ничего, в воде размочишь, и есть можно,- ответил Иван Сергеевич щуплому парню в больших, продолговатых очках,- но все же сто грамм крупы, а если ребеночку или маме кормящей? Ээээхх....- протяжно выдохнул мужчина,

переводя взгляд на своего второго спутника. Высокий молодой человек шел чуть впереди его, быстро переставляя ноги, которые вязли во влажной, мясистой почве.

– Ну а ты чего молчишь? Виталька? Аль язык проглотил?

– А что говорить?- сурово ответил парень, с силой пиная большой осколок кирпича на обочине тропинки,- подохнем здесь с голоду, и дело с концом.

– Да ну, ты чего, сразу с голоду,- отмахнулся рукой Сергеевич,- не все же так плохо,- продолжил он, приветливо улыбаясь.

– Ну да, не так, а еще хуже,- Виталик оглянулся на собеседника усталым, опустошенным взглядом,- вот вы когда последний раз нормально ели?- Иван Сергеевич лишь пожал плечами, глубоко вдыхая сырой воздух.

– А я вам отвечу,- все сильнее заводился кареглазый собеседник, гневно сжимая рукой пакет с пшеном,- неделю назад! Когда эти уроды, защитнички, нам в последний раз тушенку давали!

– Так ведь потому и последний, что больше нет ее, закончилась,- вмешался в разговор щуплый парень, едва поспевающий за своими товарищами,

– Закончилась,- перекривил его Виталик, нервно сплевывая в сторону,- не будь дураком Андрюха! Глаза раскрой! Я вон вчера лично видел как они к себе в палатку, после отбоя, два ящика перли! Пойми ты наконец, мы для них не люди вообще, хуже грязи, а еще...

– А еще, прекрати ахинею нести,- сурово перебил его пожилой мужчина, грозя громоздким кулаком,- они солдаты, и охраняют нас, до тех пор, пока эвакуации не будет. И если бы не они, валяться бы тебе сей час в пыли у дороги, диким собакам на растерзание,- Виталик моментально смолк, опустив гневный взгляд в землю.

– Да ладно тебе,- хлопнул его Иван Сергеевич по плечу, словно только что ничего не произошло,- не расстраивайся. Тут сей час у всех нервы на пределе, все-таки месяц эвакуации ждать, это тебе не хухры - мухры.

Серая тропка плавно извивалась меж десятков серых, невзрачных нагромождений, в которых едва различались потрепанные своды армейских палаток. Выцветший, от времени и постоянной сырости, брезент тяжело прогибался под холодными струями моросящего дождя. Где-то высоко завывал ветер, терзая в клочья толстое покрывало тяжелых, серых туч, куполом нависших над угрюмой землей. Солнца не было, о величественном, огненном светиле напоминало лишь тусклое мерцание, пробивавшееся сквозь черную толщу затянувшую небо.

Палатка Виталика располагалась на самом краю импровизированного поселения посреди небольшой полянки, обильно усыпанной зеленой травой. Тонкие стебли тянулись ввысь так высоко, что не было видно основания сего скромного жилища, и казалось, что брезентовый прямоугольник буквально парит в воздухе. Виталик любил это место, здесь было тихо и сравнительно спокойно. Извечный гомон и пугающая тревога, которые пестрым цветом разрастались в центре поселения, его особо не волновали. Тем более, соседями были довольно приятные люди, которые помогли ему подняться на ноги, продолжить жить в этом новом мире, без надежды, без будущего.