Один долгий вечер
Шрифт:
— Нет, я не передумала, — покачала она головой и серьёзно посмотрела ему в глаза.
Он улыбнулся в темноте, подсадил её на забор и помог перелезть.
Даша о ржавчину испачкала куртку и чуть было не порвала её на бедре, когда спрыгивала.
— Сейчас посмотрим на свету, — сказал Миша, понимая озабоченность девушки, родителям придётся объяснять, где она испортила дорогую вещь.
Он провёл её в дом, сорвав навесной замок толстым железным брусом, и как его только не нашли металлоломщики и не сдали, он валялся возле стены дома.
Внутри
Миша открывал немногочисленные ящики один за другим и искал свечу. Здесь, на дачах, такое добро обязательно должно быть. После третей попытки он нашел обгоревшую половинку свечки — засаленной, грязной, но с фитилём. Парень зажёг её, поставил в гранёный тусклый стакан и поднёс к куртке Даши. Она только испачкала куртку и сильно потёрла о край забора, но не порвала.
В комнате были видны облака пара при разговоре, здесь было теплее, но не намного, помещение долгое время не отапливалось и выстыло. Кроме того, было ещё и сыро. Они прошли дальше в комнаты и увидели, что крыша в одной из комнат сильно протекала в дожди, и на полу образовалась чёрная лужа, деревянные доски стали подгнивать. Во второй, маленькой комнате, было сухо, никакой мебели, только каркас железной старой кровати с сеткой. Миша поставил на пол в углу свечу, беленые стены сразу отразили свет, и стало светлее. На стекле окна была наклеена газета, поэтому снаружи их было невозможно разглядеть.
— Условия спартанские, но что делать молодым людям, когда негде? — спросил в шутку он, с размаху садясь на железную сетку кровати. Она выдержала, несмотря на то, что старая.
Даша нервно улыбнулась и подумала, что не отказалась бы от чего-нибудь горячительного для смелости. Но у них ничего не было, как-то не подумали об этом, да и предложить это Мише она стеснялась, подумает ещё, что она любительница выпить.
— Иди сюда, не бойся меня, — сказал молодой человек, сняв с себя куртку и расстелив её на кровати, как простынь. Получилось неплохо, она была широкая и тёплая.
Даша неуверенно расстегнула молнию на своей куртке и тоже сняла её. Оставшись в тёплых брюках и свитере, плюс ещё колготки, майка и белье, она всё же почувствовала, как по спине потянуло холодом.
Даша подошла к Мише, избегая смотреть ему в глаза. Он притянул девушку к себе и стал целовать. Она обняла его и стала отвечать на поцелуи, но возбуждения никакого не испытывала, которое было ещё совсем недавно. Она боялась, потому что для неё это было впервые. Да и сомнения вдруг полезли в голову, которые никак не желали уходить. А что, если он несколько раз здесь встретится с ней, и всё? Что, если он несерьёзно? Но спросить у него об этом сейчас не было смелости.
Миша пробрался ладонями ей под свитер, расстегнул застёжку лифчика и обхватил ладонями груди девушки. Они
От прикосновений Миши Даша забыла о холоде, а когда он стал целовать её, подняв свитер над грудью, она зажмурилась.
Ни о чём не спрашивая Дарью, он понимал, что первый у неё. Вернее, догадывался. Она вела себя очень скромно с ребятами, казалась ему застенчивой до того, как он узнал её поближе. Нет, она была живой человек, просто не такой нагловатый, как её подруга Марина, а более порядочный.
— Миша, ты только не спеши, ладно? У меня никого ещё не было до тебя, — отрывисто и глухо произнесла Даша. Её серые глаза при свете свечи казались тёмными и даже бархатными.
Он кивнул: — Хорошо, я понял, Даш. А ты не бойся и не будь такой напряжённой, ладно? Я же тебя не заставляю. Всё будет хорошо.
Она нежно улыбнулась и погладила дрожащей ладошкой по его лицу. Ей так хотелось сказать, что она уже полюбила его, что в её сердце закралась настоящая любовь, но знала, что не сможет это произнести. Он казался ей таким уверенным, спокойным, что она сама себе — взвинченной до предела истеричкой.
Его заворожили её груди, белые, с широкими ореолами, и эта бесстыже оголённая часть тела не вязалась с её ужасно серьёзными, огромными от страха и переживаний глазами. Она так смотрела, будто хотела лечь на супружеское ложе, которое постелили навеки. Ему даже в какой-то момент расхотелось, честное слово. Никто её за язык не тянул, сама предложила, а теперь дрожит, как осиновый лист.
— Может, не будем? — спросил он.
А она увидела в его взгляде проскользнувшую холодность, и подумала, что не нравится ему.
— Почему?
— Ты боишься.
Она покачала головой: — Прости, я хочу, просто… это пройдёт.
Он положил её на кровать, сетка под ними прогнулась. Миша быстро расстегнул и стянул с девушки штаны вместе с колготками. Повесил на спинку кровати. Потом, глядя на её хлопчатобумажные белые трусики с зелёной оборкой по краю, снял быстро с себя штаны и лёг на неё, оставаясь в свитере. На ней он тоже был, но формально. Девушка начала стучать от холода зубами. Но когда Миша накрыл её собой, стало легче.
Они долго-долго целовались, потом Миша, исследуя её стройное тело, залез рукой под трусики и стал там гладить, слыша, как Даша резко втянула в себя воздух от непонятных ощущений. Она прижалась к нему, резко развела колени, давая свободу действий, и очень скоро, как он и рассчитывал, заметалась по куртке, поднимая бёдра вверх инстинктивно, впервые в жизни застонав от яркого наслаждения. Она ещё не поняла, что с ней произошло, как тело наполнило сильной болью. Даша стиснула руки молодого мужчины, нависшего над ней, и осторожно двигающегося внутри.