Один из… Дилогия
Шрифт:
— Да, славная была история, — усмехнулся посол, — Мы тогда все очень впечатлились и рвались на фронт, даром что вояки были без году неделя…
— Или все та же дальневосточная операция, — продолжил адмирал. — Там было несколько очень серьезных просчетов, в основном по разведке и логистике, из-за которых много кораблей застряло в базах, где их и накрыли… С одной стороны, все это больно вспоминать. Но с другой, если честно, самому не терпится узнать, что они выберут.
— Скоро узнаешь, — дружески успокоил его посол. — Главное — не бери в голову, все это уже история, худшее для нас позади, отбились. Теперь будем работать и ждать момента.
— Главное, чтобы не было, как в тот раз, — серьезно предупредил Дорман, направляясь к выходу. Остановившись в дверях, добавил:
—
И, задумчиво хмыкнув, вышел прочь за ворота.
Подмосковный Калининград-6, август 1957 года
Королев возвращался победителем, и не откуда-нибудь, а из Кремля, где Хрущев всего за полтора часа вытряс из него всю душу. Хитрый, въедливый, цепкий — но имеющий на удивление узкий кругозор почти во всем, кроме того, что касалось темы их разговора — вот, кто стоял сейчас во главе страны. Уровень знаний генсека в ракетной области приятно удивил Королева. Хрущев прекрасно знал, что «семерка» — не боевая ракета, и что скоро поспеет новое поколение: Челомей и Янгель с их «вонючкой» — вот будущее нашей военной мощи. Знал он, что «семерка» нас временно спасла, показав капиталистам мощь советской науки и техники (мы ведь полную массу объекта «Д» собираемся в прессе опубликовать?), но дальше она способна на большее — вывести страну рабочих и крестьян в космос! Это не просто престиж — это рывок в будущее для всей страны! Откуда Хрущев все это знал? Ну наверно, не так глуп Никита Сергеевич, как про него говорят…
Видя такое совпадение интересов, Королев решился на продуманную заранее авантюру и попросил «отдать» ему все космическое направление и соответствующие полномочия. Хрущев немного поколебался, но решение принял быстро. Только спросил, а справится ли он, Королев, с такой ответственностью? Тот в одесской манере ответил вопросом на вопрос, есть ли у уважаемого Никиты Сергеевича сомнения в том, что он, Королев, сейчас отдает и в будущем отдаст все свои силы и умения на дело покорения космоса в интерсах нашей социалистической Родины?
К удивлению многих присутствующих, Хрущев по-доброму хмыкнул и пожал Генеральному конструктору руку. Такой жест уже имел силу приказа, и бюрократическая машина немедленно завертелась. Под занавес встречи Хрущев тихо спросил его: что там с третьей ступенью к вашей ракете? Королев снова усмехнулся про себя. Да, хитер Никита Сергеевич, и про это прознал. Третья ступень «семерки», будущий блок «Е», уже месяц как в расчетах у прочнистов. Четыре тонны на низкую орбиту! Это открывает путь к Луне и к полету человека, между прочим. Хрущев и на это улыбнулся по-доброму, и спросил: вы ведь писали докладную записку про спутники фоторазведки, товарищ Королев? С возвращаемой капсулой? Вот и сделайте такой, пригодный и для полета человека, ведь почти одно и то же получается?
Вот тебе и колхозник! Вот вам и двойное назначение, сочетание приятного с полезным. Теперь все забегают как ошпаренные, и военные пикнуть не посмеют, если им разведданные нужны.
Более того, постепенно за Королевым закрепилась репутация пророка. Когда после срочно организованных с его подачи пневмоиспытаний на первой летной «семерке» нашли щель в магистрали горючего в полпальца шириной — это был первый звоночек. Когда он велел проверить полярность установки азотных клапанов и обалдевшие «сантехники» нашли на разных ракетах несколько клапанов, поставленных задом-наперед — все сделали большие глаза, но промолчали. Когда он походя пнул группу управления, заметив, что у них кабели на корпус коротят и неплохо бы проверить… И они нашли фатальный кабель, который, будучи закорочен, привел бы к полному «безумию» системы управления… Начали шептаться. Наконец, когда перед вторым пуском «семерки» с макетом головной части Королев все так же между делом изрек, что с такой конструкцией конус входа в атмосферу не выдержит, а потом в двух пусках подряд пришли доклады с Камчатки о том, что «головная часть не найдена» — «Наш Пророк» стало его официальным статусом.
И все же, подумал Королев, посрамили капиталистов. Пусть всего на три недели опередили, но были первыми. Этот Фон Браун —
Москва, подземный бункер, август 2057 года
Этот черный чемоданчик снаружи выглядел весьма потертым, но это было сделано на тот малореальный случай, если потребуется эвакуироваться пешком. А вот его содержимое было очень необычным. В самом центре, обернутый в плотную пластиковую мембрану располагался терхкилограммовый кусок мышечной ткани человека, пронизанный сетью кровеносных и лимфо-сосудов, замкнутых на миниатюрные аппараты искусственного сердца, почек и легких. Фактически, этот маленький неразумный кусок мяса был мини-организмом, сконструированным с одной целью — просто жить. Кровь подогревалась, насыщалась кислородом и питательными веществами, а шлаки фильтровались и выводились наружу. Спрятянных в днище чемоданчика тонких аккумуляторов вполне хватило бы на годы непрерывной работы, а запаса питательных веществ в ампулах — на месяц, но потом нужна была замена. То же самое с органическими почечными фильтрами.
Этот простой организм — типичный образец биоинженерных достижений человечества на середину 50-х годов XXI века. Это не было чем-то особенным, их давно применяли для выращивания донорских тканей для трансплантологии, и почти никто не возражал. Мировые религии, как обычно, повозмущались, но все же признали пользу, поскольку даже зачатков нервной системы, где могла бы скрываться гибнущая бессмертная душа, в этих крохотных «големах» не было.
Однако, с этим конкретным экземпляром все было не так просто. Если бы кто-то догадался засунуть его в электронный микроскоп, а еще лучше — в недавно появившийся нанометровый томограф, то увидел бы удивительные вещи. Во-первых, мясо было не само по себе, а крепилось сухожилиями на небольшой кости, скрытой в самой середине. А внутри этой косточки можно было увидеть пронизывающую сеть тончайших полиорганических нитей, образующих причудливую, но совсем не похожую на естественную геометрическую форму. Прочность этих нитей и невероятная для техники сегодняшнего дня сложность их структуры поразила бы всякого, кто смог бы «размотать» и проанализировать хотя бы одну из них…
И даже тогда вряд ли кто-нибудь догадался бы, что эти нити образовывали вторичную регенерируемую конструкцию, более-менее простую часть типичного комплекта имплантов, который имел каждый наблюдатель.
Конкретно эта неразумная, но чудовищно сложная нано-машина, питавшаяся энергией крохотных резонансных капсул, была строго приспособлена к жизни только внутри человеческого организма. И притом, совершенно определенного организма Ивана Родина, бывшего наблюдателя, стоявшего сейчас над раскрытым чемоданчиком и вглядывающегося во что-то, видимое только ему одному.
— Кажется, маркеры совпали, — наконец, облегченно сказал он. — Вторичка ожила, и говорит со мной. Жалуется, что соседей не слышит…
— Так уж прямо жалуется? — недоверчиво цыкнул Борис Мельников. — Эта штука там одна, а ты говорил, что в таком объеме их может быть несколько! Не нравится простор?
— Не нравится одиночество, — тихо ответил Иван. — И поболтать ей не с кем. Это же девочка…
— С чего ты взял? — у Мельникова чуть глаза на лоб не полезли.