Один из леса. Часть 2

Следопыт

это признавать, вырываются наружу, полностью подавляя рациональное поведение. В

результате человек становится тем, кого с большой долей условности можно назвать зомби.

На самом деле он не зомби в классическом понимании, потому что человек не умирает.

Но он перестает заботиться о себе, поддерживать тело в порядке, умываться, лечиться, и при

этом жрет первое, что попадется под руку, что могут прокусить и откромсать его зубы, – в

том числе человечину и мертвечину.

Запах, потом вонь… короче, вскоре он начинает гнить.

Можно сказать, что в прямом смысле гнить заживо. Покусанные осами люди уже в первой

стадии отравления бездумно агрессивны, злобны, всего боятся и все ненавидят. А во второй

стадии они и вправду напоминают ходячих мертвецов.

Я затаился в кустах. Возбужденные осы – это тебе не стая весенних мух. Не знаю, как

именно приманивают их феромоны, которые исторгает «мочалка», утыканная стеблями

болиголова и окропленная мочой. Михаил как-то предположил, что осы-мужики принимают

артефакт за новую матку роя, но Травник эту идею высмеял. Да и неважно это, главное

другое: теперь осы станут бессмысленно клубиться над мостом около трех-четырех суток,

пока действие моей сборки не прекратится. И все это время по мосту не пройти и не

проехать, разве что в герметично закупоренной кабине. Дикие лесные осы и без того

агрессивны, а уж если кто приближается к такому облаку…

В общем, будем надеяться, что среди людей Зверобоя есть хоть один, разбирающийся в

данном вопросе, и они тормознут на том берегу, станут решать, что делать. И варианта у них

только два: либо ждать, пока осы улетят, то есть часов шестьдесят, либо двигать в обход до

ближайшей переправы. Но такой, чтоб форсировать реку на машинах, в округе нет. Есть

только брод, где прошел я. Там – только пешком.

Что делать, если бандиты все же решат ждать? Пойду добывать себе новый транспорт,

вот что. Это для меня худший вариант, потому что могу и не добыть, но хоть шанс

появляется. Если же они направятся к броду – тогда хорошо, все складывается по-моему.

Бандиты остановились и вывалили из машин. Я поднял бинокль. Зверобой, Боров…

Кузьмы не видно… ага, вот он – остался сидеть в трицикле. Раненый, трудно бедняге ходить.

Бандит по кличке Рыба стоит в стороне от других, поставив ногу на колесо. У грузовика –

четверо бойцов из отряда, прибывшего на встречу с людьми Зверобоя. Плюс пятый,

водитель. Вот зуб даю – не свой зуб, конечно, чей-нибудь чужой, – что это парни из Армии

Возрождения. Так, а это кто у нас... У стоящего рядом с Зверобоем высокого мужика были

черные кучерявые волосы. Держался он так, будто командовал остальными. Скорее всего –

старший среди возрожденцев.

В

кузове остался лишь один человек, я видел его голову над кабиной грузовика.

Молодая женщина. Почему не выходит? Кажется, и правда прикована к борту. Интересно, что

может объединять возрожденцев и бандитов с Черного Рынка? Да не простых бандитов, а

отщепенцев: Зверобой ведь, по словам Сига, был «уволен» Ханом.

Они собрались, чтобы вместе двигаться к какой-то цели. К полигону смерти? К вектору?

На той стороне шло совещание. Одного возрожденца, невысокого роста шустрячка,

который все сновал по берегу, привставал на цыпочках и глядел на ос, толкнули в спину. Он

сделал шаг на мост, отпрянул, повернулся и закричал на того, кто его толкнул. В ответ

засмеялись. Черноволосый командир гаркнул на них, и бойцы стихли. Он снова повернулся к

Зверобою, и эти двое заспорили. Судя по тому, что я видел отсюда, по выражению лиц и

жестам, Зверобой в их компашке был все-таки главнее. Он дважды показал в сторону брода,

по которому я перешел реку.

Вскоре разговор закончился, и все вернулись в машины. Я привстал.

Они отогнали технику в сторону с дороги, укрыли тачки в зарослях и принялись

выгружаться. Ну, правильно, вдоль берега к нужному месту не проехать, для этого надо

вернуться и следовать примерно тем путем, каким на мотоцикле к броду подкатил я. И

Зверобой решил, что это ни к чему, до камней-то недалеко. Я довольно потер руки, достал

фляжку и сделал глоток самогона за свое здоровье. План сработал.

* * *

Не так-то легко двигаться вдоль берега неширокой речки, в то время как по другому

берегу идет отряд людей, которым ты не должен попасться на глаза. Почти сразу выяснилось,

что на велосипеде – никак. Пришлось бросить его, а жаль, неплохой был велик.

Я перебегал от укрытия к укрытию, прятался за кустами и кочками. Иногда

приходилось ложиться и ползти. Все это выматывало, плохо было и то, что отряд на другом

берегу двигался быстро. Пленницу вел кучерявый командир возрожденцев, иногда

подталкивал в спину. Впереди широко шагал Зверобой, Кузьма хромал позади всех,

останавливался, брался за грудь. Да уж, идти с такой раной нелегко, тяжело мужику

приходится, ножом я его будь здоров ткнул…

Когда отряд по камням перебирался через реку, у меня перед глазами почему-то встала

картина того, как Михаил висит в темном кузове, прибитый к борту, истекая кровью, ожидая,

чтобы напарник пришел за ним, а того все нет… И кулаки сжались сами собой. Напасть бы