Один миг жизни

Тарнавский Виктор Вадимович

Как интересно! Внешне Собеско сохранял полное спокойствие, но в его голове крутился целый вихрь мыслей. Третий - это, очевидно, Кирстен. Второй... может, это президент Калансис, он, кажется, с ним встречался? Тогда кто же первый? Кто-то из Барганда?...

– Можно ли спросить, для чего вам мое мнение?
– спросил Собеско вслух, чтобы потянуть время и собраться с мыслями.
– Оно что-то решит?

– Возможно, - Кэноэ не отвел взгляда.
– Вы знаете, что моя главная задача на этой планете - это проведение церемонии принятия под Высокую Руку,

после которой Филлина получит статус имперской колонии. Но для начала я хочу уяснить для себя, будет ли польза в проведении церемонии.

– Но что это изменит?
– Собеско непонимающе взглянул на Кэноэ.
– Или... вы можете ее отменить?!

– Теоретически, могу, - Кэноэ с удивлением понял, что эта мысль не вызывает у него прежнего неприятия.

Вот это да! Кажется, в этот раз Собеско не смог сдержать удивления. Как хорошо было бы тогда дать совет в пользу отказа от церемонии! Только этот принц - явно хитрая штучка. Такой выслушает всех, покивает, а потом всё равно сделает всё по-своему...

– Хорошо, допустим, церемония отменена, - спокойно сказал Собеско.
– И что будет тогда?

– Не знаю.

– В этом-то и главная проблема - в вашей непредсказуемости, - вздохнул Собеско.
– Ваши действия совершенно невозможно предугадать. Вы ведь выигрывали войну. Я читал аналитические материалы и даже сам их готовил... в некотором роде. Вы применили совершенно правильную стратегию - уничтожали электростанции, заводы, мосты, дороги, затем города - всё то, что, собственно, и создает цивилизацию. Этой весной вместо вас должны были появиться ваши войска, и тогда нам оставалось бы только подороже продать наши жизни...

А ведь он что-то недоговаривает!
– вдруг отметил Кэноэ. Ох, не только к героической смерти без надежды готовились филиты!...

– ...и вдруг после всего этого вы говорите о мире, - продолжал Собеско.
– Произошли какие-то изменения в позиции вашего правительства, которые невозможно было предвидеть и на которые мы никак не можем влиять. Знаете, у нас водится такой умный, но очень проказливый зверек - обезьяна. И есть шутка о том, что будет, если дать этой обезьяне гранату - это такое взрывное устройство...

– И что тогда будет?
– с интересом спросил Кэноэ.

– А никто не знает. Полнейшая неопределенность. То ли она ее в кого-то бросит, то ли выбросит, то ли сама подорвется. Так ваша Империя сейчас для нас как та обезьяна с гранатой, вернее, огромная такая, сильная обезьянища с бомбой! И, конечно, больше всего хочется держаться от нее как можно дальше.

– То есть, вы считаете, что нам следует уйти с планеты?
– подытожил Кэноэ.

– Нет, скорее, вам не стоило приходить. Но это уже случилось, а бывшее нельзя сделать небывшим, как бы этого кому-то ни хотелось, - Собеско печально усмехнулся.

– Вы считаете, что взаимопонимание невозможно? Я имею в виду, сейчас, а не через поколения.

– Не знаю, - Собеско задумался.
– Наверное, всё дело в том, что мы пока видим в Империи стихийную силу, систему, машину, а надо видеть людей.

–

Поэтому вы и предложили отправить журналистов?

– Да, наверное, - согласился Собеско.
– Хотя в тот момент я и не думал об этом. Мне просто хотелось собрать о вас побольше информации.

– Что же, по крайней мере, это честно, - невесело заключил Кэноэ.
– Хотя, вы, действительно слишком мало знаете об Империи, да еще и начали знакомство с ней с самой неприятной стороны. Как вы считаете, если вы больше узнаете о пользе, которую принесет вашей планете сотрудничество с Империей, настроения людей изменятся?

– Если вы хотите изменить настроения людей, то вам надо упирать не на выгоду, а на эмоции, - проворчал Собеско. Внезапно его лицо оживилось.
– Кстати, имейте в виду: любопытство - очень сильная эмоция. Теперь, наверное, я не могу существовать как прежде, зная, что где-то кто-то летает к звездам. Я хочу их тоже увидеть, хотя бы на экране телевизора. И если вас заботит лояльность филитов, покажите им новый огромный мир, завлеките их новыми перспективами! Мы действительно перерастаем наши прежние границы и превращаемся в граждан планеты. Раньше я и подумать не мог, что что-то может заставить меня надеть чужую военную форму, сейчас я отношусь к этому более спокойно. Ведь и тогда, и сейчас, я служу всему народу Филлины!

– Что же, по крайней мере, вы видите, как говорят у нас, коридор входа, - Кэноэ немного оживился.
– Но все-таки, что вы думаете о церемонии? Надо ли ее проводить?

– На мой взгляд, это не имеет ровным счетом никакого значения, - честно ответил Собеско.
– Если вы сможете показать нам ваше будущее, которое будет лучше нашего довоенного прошлого, Филлина примет вас и примирится с вами. А если нет... то о чем же тогда говорить?!

– Спасибо, я не ошибся, когда решил встретиться с вами, - Кэноэ встал и, не чинясь, протянул Собеско руку.
– Надеюсь, это не последняя наша встреча.

– Кто знает?
– Собеско пожал плечами.
– Это зависит от того, окажемся ли мы снова вместе замешаны в одних и тех же событиях.

Выйдя из Голубого Дома, Собеско остановился на другой стороне улицы, чтобы, не спеша, обдумать и разложить по полочкам и репликам только что состоявшуюся беседу. Но этого сделать ему не дали. Два адъютанта в полковничьей форме подхватили его под белы руки и усадили в автомобиль, который немедленно тронулся с места. Кена Собеско захотел срочно увидеть президент Лёрид Кирстен.

Президент был доволен. Он, развалясь, сидел в мягком кресле, потягивая темно-янтарную жидкость из пузатого бокала.

– Садитесь, генерал, - приветствовал он Собеско.
– Можете себе чего-нибудь налить. Ваши отчеты оказались безупречными. Принц именно такой, каким вы его описали. Как вы это узнали?

– Расспросил Фроонха, - ответил Собеско, наливая себе в бокал легкого светлого вина.

– Вы слишком много стали общаться с пришельцами!
– Кирстен внезапно посерьезнел.
– Смотрите, генерал! На кого вы работаете?!