Один миг жизни
Шрифт:
– Спасибо, я передам, - деловито сказал Фроонх.
– А сейчас, поскольку моя, так сказать, общественная миссия выполнена, я бы хотел перейти к вопросам, представляющим интерес лично для меня.
– ???
– Я же ученый, - рассмеялся Фроонх.
– И изучаю ваше общество. А вы могли бы дать мне полезную информацию.
– О чем же?
– Собеско справился с удивлением.
– Начну с небольшого отступления, - Фроонх завозился, удобнее устраиваясь на сидении.
– Вы, насколько мне известно, осведомлены о том, как управляется Империя. Эта система имеет ряд положительных и отрицательных черт, но, самое главное, ей уже много веков. За это время она успела продемонстрировать все свои недостатки и, так сказать,
– Ну, вы и спросили!
– рассмеялся Собеско.
– Если честно, мне вообще кажется, что ваши споры не имеют смысла. На мой взгляд, дело не в формах правления - как говорится, все они хуже! Любая из них в теории может быть сколько угодно хороша, но пока власть можно использовать для обогащения, наверх все равно будет лезть всякая погань! А каким способом - карабкаться по бюрократической лестнице или побеждать на выборах - это дело двадцатое!
– Интересно!
– Фроонх приподнял бровь.
– Значит, вы считаете, что главное зло - в деньгах?
– Нет, зло не в деньгах, а в их отсутствии!
– Собеско снова коротко рассмеялся, но тут же посерьезнел.
– Главная беда, как я думаю, что в нашем мире жизненный успех принято измерять в деньгах и вещах. Где-то это выражено не так явно, например, у нас в Граниде, где-то все просто помешаны на богатстве - скажем, тут, в Гордане, но везде люди идут во власть, чтобы получить какие-то привилегии для себя. Нет, я согласен, управлять нелегко, это тяжелый труд. Вот только оплачивается он как-то непропорционально высоко. Поэтому и привлекает он всяких... стремящихся к успеху любой ценой. А демократия, не демократия... У нас есть такая поговорка - свинья везде грязь найдет!
– У вас весьма интересные взгляды, - пришелец удивленно покачал головой.
– Получается, все дело в людях?
– Конечно, в людях. В гранидской армии некоторые должности - например, казначея части, председателя суда чести или ревизора, который проверяет, скажем, питание солдат, занимают строевые офицеры, которых выбирают самым что ни на есть демократическим путем. Так, например, в авиаполку, в котором я начинал службу, на всех этих постах были честные и справедливые люди, которых все по-настоящему уважали. А через пару лет я попал в другое место. Там нечистый на руку командир подобрал и казначея с ревизором под себя. И, между прочим, все знали, что они из себя представляют, но боялись голосовать против - не хотели, так сказать, портить отношения. Вот вам и разница. Хороших людей больше, но плохие - активнее и предприимчивее. И нет такой системы, которая бы сама по себе позволила привлекать во власть первых и отторгать вторых. Это зависит только от общества.
– Интересно, - Фроонх задумчиво почесал нос.
– А ведь знаете, господин Собеско, в чем-то вы, возможно, правы. У нас больше двух веков тому назад, то есть, около трехсот лет по-вашему счету, пытались создать своего рода касту профессиональных управленцев. Их набирали во всех слоях общества, учили в специальных
– И как, получилось?
– с интересом спросил Собеско.
– Поначалу - да. Но потом сменилось два, три поколения. Эти управленцы захотели, чтобы и их дети пошли по их стопам, затем им захотелось не власти и ответственности, а богатства... В общем, все вернулось на свои места.
– Заметно, - кивнул Собеско, вспомнив Пзуунга.
– Другой путь выбрали кронты. До того как...
– Как вы их завоевали...
– Да. В общем, до того... Ими управляли князья, гары. Но гаром мог стать только тот, кто "живет красиво", то есть соблюдает все обычаи, традиции, поступает правильно - так, как велят каноны. Кронтское общество опиралось на самоуправляемые общины, ремесленные цеха, купеческие гильдии и тому подобное. И все они подчинялись своим гарам только добровольно, весь процесс шел исключительно снизу. И бывало, что, совершив всего один неблаговидный поступок, гар мог на следующий день лишиться большей части подданных.
– Странная система, - заключил Собеско.
– Но что-то в ней есть.
– К сожалению, она отличалась крайней консервативностью. Традиции не приемлют новшеств. Реформы, которые нарушают привычный порядок вещей и обязательно задевают чьи-то интересы, - это так некрасиво, а красиво - жить так, как предки. Плюс полное отсутствие преемственности - ведь наследник гара не обязательно сам становился гаром, раздробленность. Когда пришла Империя, у кронтов было несколько тысяч государственных образований без четких границ. В крупнейших из них население едва дотягивало до миллиона. Планету, можно сказать, взяли голыми руками... Э-э-э... Простите...
– Все нормально, - с легкой усмешкой кивнул Собеско.
– Мы ведь не кронты.
– Да, не кронты, - согласился Фроонх, и Собеско в очередной раз пожалел, что переводчик не передает интонации.
– Большое спасибо, что уделили мне время. Вы - очень интересный собеседник. Я бы хотел как-нибудь встретиться с вами еще раз.
– Кто знает?
– пожал плечами Собеско.
– Может, и получится.
– А сейчас я дам команду отвезти вас обратно на то же место, где я вас пригласил, - деловито сказал Фроонх.
– Прошу прощения, но ваши автомобили легче защитить от прослушивания, когда они не стоят на месте.
– О, не стоит!
– Собеско, оттянув занавеску, выглянул наружу.
– Если вы не против, я вас покину прямо сейчас.
Лимузин остановился по сигналу светофора, и Собеско, не тратя зря времени, распахнул дверцу и выскочил наружу. Проскочив между остановившимися машинами, он перемахнул через ограждение и юркнул в подземный переход, ведущий к станции метро. Уже спускаясь по лестнице, он оглянулся, увидев позади, прямо среди потока тронувшихся автомобилей, двух человек в штатском, бессильно толкущихся на проезжей части. Один из них, кажется, даже чем-то размахивал, но машины объезжали его, не снижая скорости. Губы Собеско словно сами собой расплылись в довольной и немного ехидной улыбке.
Без малого два часа спустя Кен Собеско сидел за столиком уличного кафе и небрежно просматривал газету, делая вид, что никуда не спешит. Эти часы были для него наполнены заботами и трудами. Оторвавшись от докучливого наблюдения, Собеско, наконец-то, нашел возможность с толком потратить те деньги, которые с такой щедростью предоставили ему горданцы. Вместо военной формы на нем был летний гражданский костюм, к которому вполне подходила форменная бежевая рубашка. Брюки и китель с генеральскими петлицами, аккуратно сложенный, покоились внутри чемоданчика, который обычно носили чиновники средней руки. Там же находилось и кепи, с которого Собеско снял высокую кокарду с эмблемой Внутренней Армии.