Один миг жизни
Шрифт:
Интересно, остановит ли разящую руку Уэрман, если ему представится возможность нанести смертельный удар, или будет бить во всю силу?!
Кэноэ по-новому взглянул на своего соперника... или противника? Пока ни один из них не смог пробить защиты другого. А если...? Только надо быть очень внимательным, второго такого случая может и не представиться...
Наметив удар, Кэноэ совершил стремительный обманный маневр. Он бил во всю силу, не собираясь останавливать руку в последнее мгновение, как было принято в учебных поединках, но и в этот раз не смог достать Уэрмана. Его вытянутые
И снова разрыв дистанции, пауза. Внезапно Уэрман глубоко поклонился и сделал шаг назад.
– Принимаю свое поражение, ваше высочество. Вы были сегодня сильнее.
– Ничья, - хрипло сказал Кэноэ, восстанавливая дыхание.
– Мой последний удар не достиг цели.
– Чтобы выиграть, не обязательно попасть самому, ваше высочество, - сказал Уэрман, загадочно улыбаясь.
– Иногда достаточно, чтобы промахнулся ваш соперник.
– В любом случае, я благодарю вас за этот поединок, - слегка наклонил голову Кэноэ.
– Жаль, что мы с вами не встречались на ковре раньше. Интересно, о каких ваших талантах мы не знали?
Уэрман молча улыбнулся, опустив взгляд.
– Наверное, это любовные таланты, - вдруг громко и с иронией произнесла Раэнке. Она закончила заниматься, и они вместе с Хургаадом стояли в своем углу, смотря на них.
– Вы были так убедительны на словах тогда, в День рождения Императора, так уверяли, что нам никто не помешает - ни Гвиэнт, которая ушла на ночное дежурство, ни Меркуукх, который остался на празднике. А потом так внезапно и стремительно исчезли!
Никто не помешает! Кэноэ будто ударило током. Конечно! Кроме Щедрой ночи был еще один вечер, когда Меркуукха точно не было в каюте!
Пробормотав что-то извинительное, Кэноэ, как был, в пропотевшей футболке и спортивных штанах, опрометью бросился прочь из зала. У него внезапно появилась новая идея, и для ее проверки надо было срочно найти Глэаса.
Интересно, в архивах еще остались записи камер со Дня рождения Императора?!
– Оказывается, мы думаем с вами одинаково, ваше высочество!
– Глэас не был похож на себя: он широко улыбался.
– У меня тоже возникла идея, что кража Хрустального Жезла произошла не в Щедрую ночь, а раньше.
– И когда она у вас возникла?
– немного раздосадовано спросил Кэноэ.
– Вообще-то, почти сразу. Оставленный нараспашку сейф и отмычка на столике с самого начала показались мне слишком нарочито выставленными напоказ. Однако меня сбила с толку эта история с Гвиэнт. Я решил, что злоумышленник подставлял нам ее для допроса.
– Я тоже вначале так подумал, - кивнул Кэноэ.
– Потом я увлекся версией с капсулами. Она была не идеальной, но объясняла многое. И только вчера вечером, когда Таутинг смог добыть телеметрию внутренней транспортной сети, пришлось признать, что Жезл просто физически не могли похитить в Щедрую ночь, его должны были украсть раньше. День рождения Императора подходил для этой цели наилучшим образом.
– Вы быстро додумались, - уважительно произнес Кэноэ.
– А я полночи сушил мозги, ничего не мог понять.
– Однако вы тоже догадались, ваше высочество, -
– А теперь посмотрите вот на эту запись.
Изображение со следящей камеры оставляло желать много лучшего, но, приглядевшись, Кэноэ узнал Уэрмана. Держа под мышкой длинный темный цилиндр, он неуклюже открывал дверь.
– А в чью это он заходит каюту?
– Поняли, ваше высочество?
– Глэас повернулся к Кэноэ.
– А вот мы не могли понять целых два дня. Это каюта Гвиэнт. Она точно напротив каюты Уэрмана. Камер в коридоре две, с разных концов, и если точно не знаешь, очень трудно разобрать, какую именно дверь он открывает. Тем более, что он, стервец, делал все левой рукой! А этот проклятый тубус прекрасно объяснял, почему он так долго возится с замком.
– Тубус?
– Да, металлический тубус для секретных документов. Я очень хорошо его помню: его получил Уэрман за два дня до отлета с Тэкэрэо. Для этого он выходил на космодром, встречал там курьерский корабль.
– А что было внутри, кроме документов?
– Не известно. Он был опечатан. Его просканировали, не нашли ни взрывчатки, ни делящихся материалов, ни опасных химических веществ и пропустили. Уэрман какое-то время работал с документами, потом отнес его в секретное хранилище и там оставил. И вечером в День рождения Императора снова забрал оттуда, на что имел полное право.
Несколько секунд Кэноэ обдумывал сказанное.
– Выходит, в тубусе с секретными документами на корабль можно пронести все, что угодно?!
– Ну, не все, но это определенно дыра в системе безопасности. И по возвращению в Метрополию, - Глэас еле заметно скривился, - я обязательно поставлю этот вопрос перед начальством. Однако вернемся к Уэрману. Он все очень точно рассчитал. Он ушел с праздника одним из первых, коридор был пуст, за ним никто не следил. Гвиэнт была на дежурстве, Меркуукх должен был оставаться с вами, ваше высочество, еще не меньше часа. Времени у него было достаточно.
– Странно, что он не заблокировал камеры, - заметил Кэноэ.
– Наоборот! Заблокированные камеры - это сигнал: тут что-то спрятано! А так все на виду, и ничего не видно! Мы просматривали записи двух камер попеременно, и у нас просто замылились глаза. Никто не замечал, что Уэрман открывал не свою каюту, а ту, что напротив! На это обратила внимание только ваша блистательная супруга - сегодня утром, когда она села вместе с Таутингом еще раз просматривать видеоматериалы.
– Вот как?!
– поднял брови Кэноэ.
– Дело в том, что мы опять оказались в тупике. Таутинг выяснил, что в День рождения Императора капсулами никто не пользовался, а за последние полторы декады ни одна из них и близко не подходила к этому техническому коридору. Получалось, что в коридор проникли через чью-то каюту, а здесь у нас ничего не сходилось! Так что, блистательная Кээрт оказала нам неоценимую помощь! У нее-то Уэрман изначально был на подозрении, а вот я и не думал, что это мог быть он! Я, конечно, знаю, что все ваши секретари имеют специальную подготовку, но я был уверен, что у Уэрмана она имеет, так сказать, несколько специфический характер.