Один мир на двоих
Шрифт:
Алессандро стоял возле окна и видел сцену, развернувшуюся перед ним. У кошки его экономки недавно родились котята, они немного подросли, и самый отважный из них стал исследовать мир. Скоро их надо будет куда-то пристраивать.
А вот и Фредерика, кошка-мать, ищет своего заблудшего отпрыска. Он подметил момент, когда кошка почуяла присутствие человека, напряглась на секунду, не зная, что ей делать — бросаться в атаку или бежать, но материнский инстинкт победил, и кошка осталась на месте.
Отдаст ли
С нежностью она прижала к щеке маленький черно-белый комочек, затем осторожно на ладони протянула его кошке, чтобы та осмотрела котенка.
Эта трогательная сцена необыкновенно взволновала Алессандро. Он смотрел, как кошка аккуратно взяла котенка зубами за загривок и неспешной рысцой отправилась туда, где ее ждал остальной выводок.
Алессандро догадывался, зная доброе сердце своей экономки, что это какая-нибудь корзина, устланная теплым одеялом и поставленная в надежном, спокойном месте.
Он стоял несколько минут, пока Лили поднималась на ноги и смотрела вслед удалявшейся кошке.
Был уже одиннадцатый час, когда Лили закончила смотреть фильм.
Ей хотелось спать, и мысль о постели была очень заманчивой. Войдя к себе в комнату, Лили разделась, приняла душ, а затем, натянув пижаму, нырнула под одеяло.
Уснула она быстро, но в тот же миг ее спящее сознание наводнили страшные образы, и Лили в испуге проснулась. В темноте она не сразу поняла, где находится, пока в памяти не вспыли жуткие моменты нападения Джеймса.
Голова у нее все еще болела, болела грудь. Лили попыталась снова уснуть, но, несмотря на усталость, сон к ней не шел. Казалось, прошла целая вечность, и Лили в конце концов, откинув одеяло, вышла в холл и направилась к лестнице.
«Теплое молоко должно помочь», — решила она, входя на кухню. Подогрев молоко в микроволновке, она встала с чашкой возле большого окна и, отпивая молоко маленькими глотками, загляделась на сад.
Именно в этой позе и застал ее Алессандро. Тихо окликнув Лили по имени, он подошел и встал рядом с ней.
— Я так привыкла к напряженному ритму работы, что при такой спокойной жизни не могу уснуть, — сказала она.
— Тебе снились страшные сны?
Когда она промолчала, он слегка повернул ее к себе и приподнял ее голову за подбородок.
Зачем он сделал это? Ей не нужны были это нежное прикосновение, эта мягкая хрипловатость в его голосе.
— Только один, — призналась Лили и приподняла чашку. — Теплое молоко. Прекрасно действует.
— Ты хочешь рассказать мне про этот сон?
— Совсем не хочу.
— Тогда я отведу тебя в постель. — Алессандро забрал у нее чашку из рук, поставил на маленький столик и взял Лили за руку.
Она едва не поверила в невозможное, но это было бы все равно что гнаться за лунным лучом. А Лили больше
Но одна ночь, всего лишь одна ночь в объятиях этого мужчины исцелила бы ее израненную душу. Ей так хотелось почувствовать себя желанной, пусть и на короткое время. Хотелось уснуть в его теплых руках, зная о том, что, когда она проснется, он все еще будет с ней.
Правда, наступит неизбежное «потом», когда они расстанутся. И что тогда она будет делать?
Значит, он отведет ее в спальню, затем уйдет.
Но он не ушел, и она не сказала ему, что ему не надо оставаться. Минуту Лили стояла неподвижно, глядя на Алессандро, а в следующую минуту он лег в постель и уложил ее рядом с собой:
— Спи, Лили. И ради бога, лежи спокойно, не вертись… Этого не сможет вынести ни один мужчина.
Ей было так хорошо! Даже больше чем хорошо… И, как котенок, которого она ласкала утром, Лили уткнулась головой в плечо Алессандро и уснула.
А он лежал без сна, мучительно изнемогая от возбуждения.
Солнечные лучи проникали сквозь жалюзи, когда Лили проснулась, и на секунду ей показалось, что она снова в своей квартире. Но комната была другая, кровать — не ее, и она лежала, уютно свернувшись калачиком, возле теплого мужского тела.
Хуже того, мужская рука обнимала ее грудь. Это был очень возбужденный мужчина…
— Ты не спал.
— Нет, я спал, и ты была частью очень страшного сна.
Она почувствовала его теплое дыхание возле своих волос и попыталась высвободиться, но без всякого успеха.
И Лили выразила слабый протест:
— Не думаю, что это хорошая идея.
Алессандро, отодвинув ее густые волосы, прикоснулся губами к чувственной ямке возле изгиба ее шеи, и Лили затрепетала от этого прикосновения.
— Это нечестно, — дрогнувшим голосом проговорила она и судорожно перевела дыхание, когда он пощекотал эту ямку кончиком языка.
Уступить, отдаться его ласкам, этому невообразимому искушению… И Лили тихо застонала, когда губы его стали двигаться вниз, к нежной округлости ее груди. Алессандро ласково обнажил ее и, обхватив ртом напрягшийся сосок, стал посасывать и смаковать его, будто это был изысканный деликатес.
Очень бережно он взялся двумя руками за край ее пижамы и потянул вверх, чтобы снять через голову.
Она увидела его черные завораживающие глаза — и не смогла отвести от них взгляда, в то время как он, обхватив руками ее груди, гладил большими пальцами ее соски — до тех пор, пока они не стали твердыми и острыми.
Слабый вскрик вырвался из ее горла, когда его руки обхватили ее талию, нащупали застежку на эластичном поясе пижамных брюк, расстегнули ее, а затем неспешно стянули их по бедрам вниз и бросили к ее ногам.