Один момент, одно утро
Шрифт:
– Чтобы ты убрался к черту.
Анна приближается к нему и плюет ему в лицо буквально смачным, липким плевком. Плевок попадает в щеку Стива и постепенно сползает вниз.
Анне приятно смотреть на униженного Стива.
Возникает пауза – Стив заторможен алкоголем, – потом он реагирует: бросается на нее и злобно толкает со страшной силой, так что она отлетает назад, ударяется головой о дверь и оседает на пол.
И хотя Анна задыхается и потрясена случившимся, но через долю секунды она все-таки оживает. Теперь она в полной боевой
От боли он складывается пополам.
Но Анна не останавливается и, не давая Стиву разогнуться, с руганью открывает дверь, хватает его, пока он не понял, что она делает, и выпихивает со всей силой, что у нее есть, до последней унции, на улицу.
Стив падает на дорожку, приземлившись на задницу, но Анна и не думает беспокоиться, пострадал ли он: теперь пора подумать о собственной безопасности. Она отступает в прихожую и – ХЛОП! – захлопывает дверь. И запирает ее на цепочку и на засов.
– Думаешь, у Анны все в порядке? – спрашивает Карен.
– Надеюсь, – отвечает Алан.
Оба все еще не отошли от устроенной Стивом сцены.
Карен кусает губы.
– Пожалуй, я ей позвоню.
– Но у тебя и без того хлопот хватает. Если хочешь, мы с Франсуазой заедем к ней по дороге домой. По-моему, пора расходиться.
– Ты думаешь?
– Да, конечно.
Алан с семьей живет в паре миль от Карен, дом Анны как раз по пути.
– Стив – идиот, – замечает Алан.
– Несомненно, – кивает Карен. – Ужасно, что это я их познакомила.
– Она выгонит его, – уверен Алан. – Вот увидишь.
– Надеюсь, так и случится.
– Иди сюда. – Алан протягивает руки, они обнимаются. Он отстраняется, убирает ей волосы с лица и заглядывает в глаза. – Не вини себя. Ни за Стива, ни за Саймона.
– Я и не виню! – протестует Карен.
– Нет, винишь. – Голос Алана звучит решительно, но в нем слышна ласка, доброта, и у Карен сжимается сердце – он так напоминает Саймона.
– Ладно, – кивает она. – Но когда приедешь домой, пошли мне сообщение, как там дела у Анны.
Вскоре Анна слышит, как Стив встает и отряхивается. Потом открывает щель для писем и заглядывает внутрь.
Анна отходит от двери, садится на лестницу и смотрит на него.
– Ты меня впустишь? – спрашивает Стив.
– Ты шутишь?
И тут она вспоминает, что хотела сказать с самого начала, может
– Ты больше никогда сюда не войдешь.
– Что?
– Что значит твое «что»? Ты меня слышал. Я сказала: ты больше не войдешь в мой дом, никогда.
– Ты не можешь так поступить.
– Только попробуй.
Щель захлопывается. Анна напрягается: она знает, что сейчас последует. Конечно: БАМ! Она чувствует, как сотрясается дверь, когда он всем весом ударяет в нее, да и вся прихожая, весь дом. И снова: БАМ! БАМ!
Анна беспокоится, выдержит ли засов. Но в ее крови все еще переизбыток адреналина, поэтому страх отступает – она бежит наверх, открывает окно в спальне и высовывается наружу.
Стив прямо под ней, в темноте, его тело скрутилось набок. Он отходит на несколько шагов и снова бросается на дверь. Его, кажется, не волнует, что он может разбиться сам.
– Эй!
Он смотрит наверх.
– Если будешь продолжать, я позвоню в полицию.
– Не позвонишь.
Он сжал челюсти и не верит ее угрозе.
– Еще как позвоню.
Она отходит от окна, берет со столика беспроводной аппарат и возвращается. Анна держит его так, чтобы Стив видел: – Кажется, в таких случаях набирают 999, так?
Он хнычет:
– Впусти меня, Анна. Пожалуйста.
Это напоминает сказку про трех поросят.
Анна язвительно усмехается:
– Ни за что.
На лице Стива появляется выражение, которое она так часто видела раньше, когда он был пьян: губы обвисли, брови нахмурились – он в замешательстве. Несмотря на свою агрессивность, он нетвердо стоит на ногах, его движения плохо скоординированны. Но в глазах Анны как будто рассеялись последние остатки тумана, и она теперь ясно видит, что собой представляет Стив.
Жалкий горький пьяница.
И она понимает, что слова Карен на похоронах Саймона относились и к ней тоже. Карен любила Саймона за его недостатки, а Анна не любит Стива – за его. Не может их полюбить и никогда не полюбит. Его пьянство портит ее жизнь. Он терроризирует ее в ее собственном доме. Так жить нельзя. Им вместе жить нельзя.
– Тебе придется меня впустить, – вопит Стив.
– Нет.
– Где же мне спать?
– Меня это не касается.
– Ну, Анна…
Он говорит, как пятилетний мальчик, но ее не трогает его уязвимость.
Она полна решимости.
– Не говори мне «ну, Анна». Я уже это слышала. С меня хватит. Все кончено. Тебе ни до кого нет дела, кроме себя самого. Ты даже на поминках стал кричать о себе. И в последние дни вел себя так, будто мне нужно выбирать между тобой и моей ближайшей подругой. Я выбираю подругу. И можешь не стоять тут и не спорить со мной. Если снова будешь вопить и ломиться в дверь, я позвоню в полицию. Иди к черту, спи, где хочешь, мне все равно. Завтра утром выставлю твои вещи.