Один на один. Бессоница
Шрифт:
– Защищайся, если умеешь, – небрежно заявил Ванзан. – Если нет, я быстрее прикончу тебя. За твои поступки, совершенные и будущие, нет прощения. Готовься к смерти.
Если у него оставалось время говорить, значит, не так уж он напрягался. Он играл с добычей, а до того выслеживал свою жертву, глядя на свалку из лесополосы. В этой же лесополосе и закопал бы, наверное. Если у вампиров после смерти вообще оставалось тело.
– Банально! – прокричал Евгений, ощущая в душе отчаяние и нараставший протест. Он не желал умирать, к тому же под чтение дурацких нотаций.
В чем он был виноват?
Евгений задыхался от боли и страха. Он сцепил меч обеими руками. Легкий и удобный, он не подсказывал хозяину, как с ним обращаться. Чудом удалось извернуться и выставить блок. Ванзан только злобно и глухо рассмеялся в ответ. Меч сверкнул осколком хаоса в свете убывающей луны.
И в отполированном клинке Евгений на мгновение узрел отражение своего перепуганного искаженного лица. Глупое, детское, перекошенное ужасом загнанной мыши. Он понял, что без насыщения кровью не имеет и десятой части сверхчеловеческих способностей. Только некий инстинкт самосохранения, животный, изначально-далекий, направлял непривычную к оружию руку, в нужный момент заставляя сталь клинка впиться ответным ударом в меч врага. Одинаковые блоки повторялись два или три раза.
Ванзан как будто пробовал свои силы, испытывал, провоцировал, ожидая, похоже, когда проявится истинная мощь вампира. А Евгений сражался на два фронта: с охотником в реальности и с голосами в голове.
Хозяин звал и предлагал новые силы в обмен на остатки самостоятельной личности. Стать частью чего-то большего, не думать ни о чем, превратиться в пчелу гигантского улья. Потерять свою индивидуальность – вот чего всегда боялся Евгений. И все его существо восставало против призыва той твари, вампира, асура.
«Когти! Ну, когти! Где же вы?» – раздосадовано требовал у себя Евгений, видя, как Ванзан снова намеревается атаковать с помощью металлической руки.
Глубокая рана из пяти темно-багровых полос перечертила грудь, обожгла новой волной боли. Дыхание перехватило. Перед глазами на долю секунды стерлась ночь, предстал яркий день. Настоящий день, без солнцезащитных очков.
Сердце дрогнуло тоской недостижимого. Так ли он дорожил этой новой жизнью? Все его пытались убить, а кое-кто – сотворить нечто более ужасное. Не следовало ли поддаться охотнику и умереть в этой лесополосе возле свалки под реквием стука колес? Зачем он так боялся погибнуть? Но он боялся.
Небытие скалилось жадной пастью вечной боли. И Евгений вынырнул из воронки помутненного сознания, чтобы отразить удар и снова отступить на несколько шагов.
Вокруг высились хлипкие искореженные деревья. Ноги заплетались в мерзлых опавших ветках и поваленных стволах. Но Евгений не падал, балансировал среди преувеличенно реальных, болезненно-гротескных очертаний.
Новая рана уже не дымились, а истекала
Евгений, бешено дернувшись, развернулся, чтобы не оказаться спиной к противнику. Охотник небрежно ухмыльнулся, словно говоря: «Я все равно сильнее тебя».
Меч извивался в руках, выставляя неумелые блоки, а об атаке речи и вовсе не шло. Хотелось убежать, убраться, как это удалось на Зеркале. Но тогда у него сохранилось немного сил на полет, а к реке вывел ворон, Сумеречный Эльф. Теперь никто не помогал, путей к отступлению не оставалось. Только паника зверя в ловушке не давала опустить оружие и отдать себя на волю судьбе.
Евгений отбегал за стволы деревьев, некоторые из которых Ванзан сносил одним ударом клинка. Слышался жалобный треск, в глаза летели щепки. Приходилось отступать все дальше в лесополосу, а более правильной тактики разум не подсказывал.
Охотник методично оттеснял противника, выгоняя из пустынной зоны, заваленной стволами деревьев. Меч вращался возле лица, когти наносили все новые и новые порезы, но пока не задевали органы и крупные сосуды. Вроде бы. Водолазка липла к телу не от пота, а от крови. Уже не голод, а боль затопляла сознание вампира.
Евгений надеялся сбежать в лес, но Ванзан гнал его обратно к свалке, потом мимо нее, неотрывно следуя упрямой тенью. Он методично наносил удар за ударом, медленным отточенными движениями проверяя, когда вампир покажет свою истинную сущность.
– Где твой хозяин? – спросил охотник, очевидно, не добившись от жертвы нужного всплеска силы. Евгений вновь вспомнил, что он просто наживка. Охотники пытались через него призвать «хозяина». А он, похоже, подлежал уничтожению, как испорченный механизм, как отслужившая свое приманка.
– У меня нет хозяина! – закричал он, но подавился воздухом и снова побежал прочь, перебирая нетвердыми ногами по мерзлому мусору. Бесполезная попытка спастись.
Теперь он искал людей, ему бы сгодилась и патрульная милицейская машина. Хотя, похоже, охотники утаскивали своих жертв на Зеркало – пустынный ночной город не позволял понять, в каком месте они сражались.
Евгения оттеснили к стеклянной двери магазинчика возле платформы, заставляя прижаться лопатками к пластиковому косяку. Он не отражался в витрине, не запечатлела она и образ противника. В каком мире они оба существовали по-настоящему? Возможно, только на Зеркале Измерения. Но это не имело значения, ужас смерти объединял все миры.
От страха стучали бы зубы, не будь они до боли сжаты. Кровь сочилась из рваных ран, напитывая тяжестью одежду. Холодную кожу покрывали капельки пота. Значит, организм еще не совсем застыл покойницким хладом. Да, может, превращение вовсе и не означало неминуемую смерть. Он задумался бы о природе своей человеческой сущности, которая осталась и после заката, если бы не страшно вращающиеся лопасти оружья противника. Меч выписывал в воздухе замысловатые узоры, лениво натыкаясь на слабые приемы клинка Евгения.