Один неверный шаг
Шрифт:
После смерти матери девчонка должна получить наследство, и Земцов как будто вполне допускает мысль, что убийство вовсе не было случайным… Я бы в этом случае на папе сосредоточилась. И наследство не в пример больше, и с мамой договориться легче. Хотя мама могла быть под стать папе. Денег у Лики при себе немного, с другой стороны, как знать… если она наркоманка, в деньгах точно нуждается. И о наследстве подумывает. Могла она обратиться к Рахманову? Сидела здесь, таращилась на вывеску, и эта идея возникла сама собой? Если так, все очень скверно. Для меня. Ладно, будем
Пока я ломала голову, на аллее появился мужчина в камуфляже с вымазанным бронзовой краской лицом, в одной руке игрушечный автомат, выглядевший, впрочем, как настоящий, в другой табурет. Дойдя до середины аллеи, мужчина взгромоздился на табурет, включил плеер и замер по стойке «смирно». «Статус Кво» исполнял «Армию». Мужчина перехватил автомат, точно готовясь стрелять в невидимого противника, и вновь замер. Стайка мальчишек мгновенно окружила «бронзового», с любопытством наблюдая за его действиями. Впрочем, то, что он вдруг замирал и подолгу стоял, не шевелясь, нравилось им еще больше. Проходившая мимо парочка оказалась единственными благодарными зрителями: девушка бросила мелочь в каску, лежавшую возле табурета. Прочие прохожие, которых было в избытке, мало обращали на него внимание. Мальчишки вскоре ушли, а я направилась к «бронзовому».
Увидев мою заинтересованность, он вновь проделал свои штуки с автоматом, а я положила в каску тысячу. Он покосился на нее, спрыгнул с табурета, взял купюру и сунул в карман.
– Чего надо? – спросил насмешливо. А я с некоторым удивлением поняла: ему лет сорок, не меньше. С моей точки зрения, подобный способ добывания денег куда больше подходит студентам. Я достала фотографию Лики и протянула мужчине.
– Видели ее?
Руки у него тоже были вымазаны краской, фотографию он не взял, взглянул мельком.
– Вы не первая интересуетесь.
– Кто еще?
– Мужик. На вид лет пятьдесят, морда на редкость сволочная.
– Этот? – достала я фотографию Устинова.
– Ага. С чего вдруг такой интерес к девушке?
– А он что на это сказал?
– Не моего ума дело, вот что.
– В общем-то, правильно. Так вы ее видели?
– Я не хочу, чтобы у девчонки были неприятности.
– И не будут, – заверила я. – Она сбежала из дома. Родители считают, связалась с дурной компанией.
– А вы ей кто?
– Сестра.
– Вы не похожи, – покачал он головой.
– Такое сплошь и рядом. Вы с ней знакомы?
– Нет. Здесь моя «точка», а она сидела на скамейке. Ходила сюда, как на работу. Кстати, он дал мне две тысячи.
– Пока не за что. Она была одна?
– Тут да. Если хотите мое мнение, она кого-то поджидала. Или с этим местом у нее что-то связано. Знаете, как бывает… несчастная любовь и все такое… Девчонка красавица, но всегда хмурилась. Однажды она пришла, а скамейка была занята, так она
– Когда она была здесь в последний раз?
– Дня три назад.
– Вторую тысячу ты пока не заработал, – заметила я, а он усмехнулся.
– Пару раз я видел ее с парнем. Не тут, на той стороне улицы возле газетного киоска.
– Как он выглядел?
– Рыжий, как подсолнух. Весь в веснушках. Волосы торчат в разные стороны. И вырядился, точно попугай, зеленая рубашка с желтым галстуком. Он примерно ровесник девчонки. Может, это и дурная компания, но, по-моему, он безобидный. Просто чудик. Как насчет второй тысячи? – спросил он.
– Есть за что?
– Парень в переходе на гитаре играет и диски продает. Переход за вашей спиной.
Я протянула ему еще тысячу.
– Что ты рассказал мужику за его деньги?
– То же, что и вам, – пожал «бронзовый» плечами. – Он ушел, и я больше не видел ни его, ни девушки, ни рыжего. Хотя раньше в переходе он торчал каждый день.
– Спасибо, – кивнула я.
Он взгромоздился на свой табурет, а я отправилась к переходу. Надо полагать, Устинов, разжившись сведениями, поступил так же. Успел сообщить хозяину, что Лику видели в парке, а потом исчез. И Лика здесь больше не появлялась. Так же как Рыжий в переходе. Устинов смог найти девушку? А что случилось потом?
Спускаясь в подземный переход, я услышала звуки саксофона. Саксофонист стоял возле вентиляционной решетки и, закрыв глаза, вдохновенно исполнял «Бесаме мучо». В футляре саксофона лежали мелочь и три смятые купюры. Дождавшись, когда он закончит играть, я спросила:
– Здесь парень диски продавал, рыжий такой…
Саксофонисту было лет двадцать, темные волосы, лицо в угревой сыпи. На меня взглянул недовольно. Я раздумывала, дать ему денег или нет, и решила, что обойдется.
– Клоун, что ли? – переспросил он.
– Почему клоун? – не поняла я.
– Ты ж его видела.
– А, это из-за цвета волос?
– Не только. Редкий придурок. Считает себя гением. Песни пишет. Полное дерьмо. Набрал целый альбом. Записал диск и втюхивает всяким идиотам.
– Вот как. Он мне очень нужен. Не знаешь, где его найти?
Парень пожал плечами.
– Он живет где-то недалеко.
– А имя у него есть?
– Витька. Фамилии не знаю. Клоун и Клоун. Спросите в клубе, дальше, на углу, называется «СССР», все придурки, вроде него, там тусуются.
– Девушку с ним видел? – Я показала фотографию.
– Болталась тут какая-то… вроде похожа.
Я кивнула и пошла себе дальше, но вдруг вернулась.
– А что вы не поделили? – спросила я.
– Ничего, – отрезал парень. – Терпеть не могу придурков.
Рыжий – отличная примета. Имя мне теперь известно, и живет где-то рядом. Я была уверена, что найти его будет нетрудно. Было бы нетрудно, если бы не исчезновение Устинова. После этого ребятишки в облюбованных ими местах не появлялись. И тому должна быть причина.