Один плюс один
Шрифт:
– Привет, бабуля. – Танзи бросилась вперед и обхватила бабушку за талию.
Мария Костанза вяло опустила руку на спину Танзи. Джесс отстраненно заметила, что свекровь выкрасила волосы в слишком темный цвет. Мгновение Мария стояла неподвижно, затем взглянула на машину, через заднее окно которой равнодушно смотрел Никки.
«Господи, неужели так сложно хоть раз в жизни проявить радость?» – подумала Джесс.
– Никки сейчас выйдет. – Джесс продолжала старательно улыбаться. – Он только что проснулся. Ему… нужно собраться
Они стояли лицом к лицу и ждали.
– Итак… – Не дождавшись ответа, Джесс заглянула в дом.
– Его… его здесь нет, – сказала Мария Костанза.
– Он на работе? – Джесс проявила неподдельный энтузиазм. – В смысле, просто замечательно, если ему… настолько лучше, что он может работать.
– Джессика, его здесь нет.
– Он болен?
О господи, подумала она. Что-то случилось. И тут она увидела. Впервые в жизни увидела смущение на лице Марии Костанзы.
Джесс наблюдала, как свекровь пытается его скрыть – отворачивается, скрещивает руки на груди.
– И где он?
– Вы… Полагаю, вам нужно с ним поговорить. – Мария Костанза поднесла ладонь ко рту, как будто опасалась проговориться, и осторожно отлепила от себя внучку. – Подождите. Я дам вам его адрес.
– Его адрес?
Она оставила Танзи и Джесс на крыльце и исчезла в маленьком коридоре, наполовину закрыв за собой дверь. Танзи вопросительно посмотрела на мать. Джесс ободряюще улыбнулась. Это оказалось не так просто, как раньше.
Дверь снова отворилась. Свекровь протянула листок бумаги:
– Это в часе езды, быть может, в полутора, зависит от пробок.
Джесс обратила внимание, как застыло ее лицо, и посмотрела мимо нее на маленькую прихожую, где ничего не изменилось за пятнадцать лет их знакомства. Совсем ничего. В голове Джесс зазвенел тревожный колокольчик.
– Хорошо, – сказала она, больше не улыбаясь.
Мария не могла смотреть ей в глаза. Она сгорбилась и положила ладонь на щеку Танзи.
– Ты ведь скоро вернешься и погостишь у бабушки? – Она посмотрела на Джесс. – Вы ее привезете? Прошло столько времени.
Ее безмолвная мольба, признание собственной двуличности действовали на нервы сильнее, чем все, что Мария сделала за годы их отношений.
Джесс повела Танзи к машине.
Мистер Николс поднял взгляд и ничего не сказал.
– Вот, – протянула ему листок Джесс. – Нам сюда.
Он молча начал вводить адрес в навигатор. Ее сердце бешено колотилось.
Она посмотрела в зеркало заднего вида.
– Ты знал, – сказала она, когда Танзи наконец надела наушники.
Никки потянул себя за челку, глядя на бабушкин дом.
– Понял, когда мы говорили по «Скайпу». Бабушка никогда бы не поклеила такие обои.
Джесс не спросила его, где Марти. Даже тогда она думала, что примерно представляет.
Около часа они ехали
Они проехали через тусклую сельскую местность и оказались на окраине нового города. Дома с иголочки были расставлены аккуратными широкими рядами. Новенькие машины сверкали на дорожках, словно заявления о намерениях. Мистер Николс затормозил на Касл-Корт. Четыре вишни охраняли узкую мостовую, по которой никто никогда не ходил. Дом был только что построен; окна в стиле эпохи Регентства сверкали, шиферная крыша блестела под мелким дождем.
Джесс смотрела на дом через окно.
– Все в порядке? – Единственная фраза, которую мистер Николс произнес за поездку.
– Подождите минутку, дети. – Джесс вылезла из машины.
Она подошла к двери, перепроверила адрес на листке бумаги и постучала в латунный дверной молоток. Из дома доносился гул телевизора, неясная тень двигалась в ярком свете.
Она постучала еще раз, почти не замечая дождя.
Шаги в прихожей. Дверь открылась, и перед Джесс предстала светловолосая женщина. На ней было темно-красное шерстяное платье и туфли-лодочки. Судя по стрижке, незнакомка работала в банке или магазине, но в душе оставалась рок-звездой.
– Марти дома? – спросила Джесс.
Женщина собиралась что-то сказать, но осмотрела Джесс с головы до ног, оценила ее шлепанцы, помятые белые брюки, и на ее лицо появилось напряженное выражение. Джесс поняла, что она знает. Она знает о ней.
– Подождите здесь, – сказала блондинка.
Дверь наполовину закрылась, и Джесс услышала, как хозяйка крикнула в узкий коридор:
– Март? Март?
Март.
Джесс услышала его приглушенный голос. Он засмеялся и что-то сказал про телевизор, а блондинка заговорила тише. Джесс видела их тени за матовыми стеклянными панелями. А затем дверь отворилась, и на пороге возник Марти.
Он отрастил волосы. У него была длинная, болтающаяся челка, аккуратно зачесанная набок, как у подростка. На нем были незнакомые джинсы темно-синего цвета, и он похудел. Он казался незнакомцем. И еще он побледнел, смертельно побледнел.
– Джесс.
Джесс онемела.
Они смотрели друг на друга. Марти сглотнул:
– Я собирался тебе рассказать.
До сего момента Джесс по-настоящему в это не верила. До сего момента считала, что это какая-то ужасная ошибка, что Марти гостит у друга или снова заболел, а Мария Костанза, с ее неуместной гордостью, не в силах этого признать. Но ошибки быть не могло – Джесс видела его своими глазами.