Один поцелуй до другого мира
Шрифт:
«Сейчас я убью тебя, Ксандор!» — торжествовала Ива, едва удерживаясь от того, чтобы не вцепиться зубами в губу врага.
А после вытянула из мерзавца душу.
*** 5 ***
Иве показалось, что она рухнула в непроницаемо-черный омут. Воронка втянула ее, закружила, выбила из легких воздух. Ива не могла вдохнуть, не могла пошевелить руками. У нее, кажется, и рук-то не было. Она уже успела испугаться, решив, что где-то допустила ошибку, но тут поняла, что стоит на ногах. Где-то… Где? Тьма посерела, но не
«Получилось? Или нет? — была первая мысль. — Сначала кинжал! Потом разберемся!»
У нее, как и у Ксандора, было всего несколько секунд, чтобы прийти в себя и начать действовать. Ива протянула руку и призвала всю свою жизненную силу. Сначала ощутила покалывание в пальцах, как бывает, если отсидишь руку, потом почувствовала гладкую прохладную рукоять, а после увидела, как из ладони выросло светящееся узкое лезвие. На сотворение кинжала ушло несколько мгновений. Но где же Ксандор?
Ива подняла над головой кинжал, что сиял тусклым светом: в этом свечении можно было хоть что-то разглядеть. Она находилась в телеге, где в беспорядке были накиданы тюки и мешки. Телега стояла посреди леса на узкой проселочной дороге, по обочинам которой темной массой бугрились кусты, покрытые бурой осенней листвой.
Напротив Ивы, упершись ногами в доски, стоял мальчишка лет пяти с вилами наперевес. Вихрастый, щуплый, в застиранной холщовой рубашонке, едва прикрывающей чумазые колени. А где же?.. Ива, не обращая ни малейшего внимания ни на мальчишку, ни на вилы, что ходили ходуном в дрожащих от усердия руках, наклонилась и заглянула за бортик телеги. Не увидела ничего интересного, разве что бабки лошади, измазанные в дорожной грязи.
— Ксандор! Проклятие! — выругалась она вслух. — Сбежал, гад! Когда успел!
В этот момент мальчишка издал тоненький возглас и, судя по всему, вознамерился насадить Иву на вилы, вот только силы у него пока было маловато, так что зубья лишь оцарапали спину.
— Ах ты! — в сердцах воскликнула Ива, хотела было добавить словцо покрепче, но сдержалась: мальчишка, верно, напугался, увидев, как сверкнуло лезвие.
Ничего не поделать — придется отложить расплату на потом, а сейчас отправляться на поиски мерзавца. Интересно, в чье тело она вселилась?
Ива примирительно подняла руки, в которых больше не было кинжала.
— Малыш, не бойся. Я твоя мама?
Мальчишка, вцепившийся в вилы, как в спасательный круг, медленно покачал ушастой головой.
— Ты — плоклятая алая ведьма! И я тебя убью!
Звук «р» он выговаривал пока плохо, и оттого угроза прозвучала совсем не так сурово, как он надеялся. Мальчишка услышал, как звучит его голос, и Ива увидела, как округлились его глаза: кажется, вот-вот грохнется без чувств. Да Ива и сама была близка к обмороку.
— Ксандор? Что за…! — приличные слова закончились, а неприличные Ива не решилась произносить при ребенке.
При ребенке?
— Отдай! — устало сказала Ива.
Без труда выдернула вилы из рук мальчугана и выкинула за борт телеги.
Мальчишка кинулся на нее с кулаками, но она приподняла его за шиворот, как котенка, и встряхнула. Он пыхтел, выкручивался, норовил извернуться и укусить руку, что держала его. Ткань рубашки трещала, но не рвалась.
«Это не мальчик! — сказала себе Ива. — Настоящему мальчику мой кинжал не причинит вреда. Я убью врага. Я спасу сестер!»
Ива закусила губу и сотворила кинжал. Мальчишка, понимая, что ему не уйти, обвис в руках и, не отводя взгляда, смотрел на сияющее лезвие.
— Поставь на ноги, — сказал он. — Умлу с достоинством.
«Проклятие! — подумала Ива. — Проклятие тысячу раз!»
Она опустила Ксандора на дно телеги. Интересно все же, чьи тела они заняли? Может быть, матери с сыном? Те, припозднившись, возвращались в деревню. Наверное, где-то за леском находится их дом, где ждет в печи котелок с вареной картошкой. Крынка с прохладным молоком накрыта тряпицей, а рядом с ней вертится, трется бочком серая кошка — ждет, пока хозяйка вернется домой и напоит ее.
Наверное, перед их появлением в этом мире мальчишка спал в телеге, положив голову на мешок: притомился в дороге. А мать правила лошадью и все оглядывалась с любовью на свое неугомонное чадушко. Притормозила, чтобы шалью укрыть. Вон, кстати, она и валяется, скомканная, у борта телеги.
Кинжал, вспыхнув, впитался в ладонь. Ива опустилась на корточки рядом с мальчиком и посмотрела в его глаза.
— Знаешь, что происходит?
Тот медленно кивнул.
— Ты меня плокляла, ведьма!
— Ну… почти!
Ситуация была патовая. Ива не могла убить ребенка, будь он хоть трижды Ксандор. А он не мог убить Иву, хотя и очень хотел: девушка видела, как паршивец косится на вилы. Хочешь не хочешь, а придется заключить хрупкое перемирие до тех пор, пока они снова не переместятся. Вот только следующий прыжок удастся совершить не раньше, чем через несколько часов: Ива должна восполнить резерв жизненной силы. Это она тоже узнала из свитков — если перестараться и отдать жизненной силы больше, чем положено, можно и не выплыть уже, навсегда раствориться во тьме.
Она рассказала Ксандору о том, что происходит.
— Если я тебя убью? — спросил воин устами ребенка, и Ива вздрогнула: так жутко это смотрелось.
— Если убьешь, то навсегда застрянешь в этом теле. Только я могу вернуть тебя в наш мир. Но я не верну. В следующий раз, когда мы переместимся, я убью тебя. Должна убить.
— Я окажусь быстлее!
— Посмотрим, — устало произнесла Ива и невольно улыбнулась краешками губ. — Сейчас, как вижу, ты явно не форме.
*** 6 ***