Один счастливый остров

Сунд Ларс

В темноте Абрахамсон с Бусё попросил слова и предложил сделать перерыв для переговоров.

Заседание отложили. Абрахамсон, Ко-Дэ и большинство членов самоуправления закрылись в зале для обсуждения при свете наспех раздобытых стеариновых свечей, а оппозицию, то есть Ингвальда Хиндстрёма с Лемлута, выставили в коридор вместе с публикой. Что было сказано во время обсуждения, осталось тайной, так как протокол никто не вел. Некоторые из стоявших в коридоре утверждали, что слышали сквозь закрытые двери возмущенные голоса и отдельные реплики вроде «неслыханно!» и «чистой воды шантаж!».

Заседание большинства длилось почти час.

По окончании

из зала вышел Абрахамсон с Бусё и молча отправился в канцелярию, где сделал краткий телефонный звонок.

Заседание муниципалитета возобновилось. На потолке плясали тени, дрожало пламя стеариновых свечей.

Ко-Дэ Матсон сурово потребовал слова. Нет, не сурово — он покраснел от сдержанного бешенства, сжимая побелевшими пальцами края трибуны.

— После совещания с большинством членов правления мы выдвинули новое предложение относительно заявки на продажу алкоголя предприятием общественного питания «Америкэн бар», — просипел Ко-Дэ. — Данное предложение гласит: муниципалитет Фагерё подтверждает лицензию владельца предприятия общественного питания «Америкэн бар» на продажу крепких алкогольных напитков. Конец связи!

— Есть ли другие предложения? — спросил председатель. — Если нет, обсуждение объявлено закрытым. Члены правления, прошу голосовать.

Сразу после голосования снова загорелся свет.

Из музыкального аппарата, который, по легенде, попал в «Америкэн бар» после крушения парохода «Виктори-Парк» у Эстревларны, целый и невредимый, да еще и укомплектованный пластинками (Коробейник отнял его у шипящего прибоя с риском для жизни), — из этого музыкального аппарата субботним вечером после злополучных похорон раздавались звуки электрогитары и голос Роя Орбисона:

Pretty woman, walkin’ down the street Pretty woman the kind I like to meet Pretty woman I don’t believe you, your not the truth No one could look as good as you — mercy! [2]

— На похоронах я трезвый был, но теперь прошло! — сообщил Аксмар, плеснув изрядно пива в свою грешную глотку.

Дверь открылась, в бар вошел Абрахамсон с Бусё, приподнял шапку, кивнул Коробейнику за стойкой бара, затем мужичкам, сидящим вокруг одной из мореных сельдяных бочек, которые здесь служили столами. Абрахамсон — огромный толстопузый мужик, седеющая борода скрывает пол-лица; обычно он, заядлый охотник на птицу, ходит в затертом флисовом пуловере, ветровке с широкими полосками-отражателями на рукавах и зеленой охотничьей шляпе.

2

Красотка идет по улице, / Как раз с такой я хотел бы встретиться. / Я не верю тебе, красотка, это неправда, / Никто не может быть так хорош — сжалься! (англ.).

Абрахамсон остановился у игрового автомата возле двери, порылся в карманах брюк в поисках монетки, бросил ее в щель; через стекло автомата было видно, как монетка скачет и падает в полупустую выемку поверх другой монеты. Абрахамсон пожал плечами и отвернулся. Подумаешь, зря потратил монетку на автомат, у него этих монеток куры не клюют.

Аксмар встал, помахал пустой пивной кружкой и, шатаясь,

подошел к стойке:

— Эй, Коробейник! Еще одну!

А из музыкального автомата доносился голос Роя Орбисона:

Pretty woman that you look lovely as can be Are you lonely just like me… [3]

У бара Абрахамсон перекинулся парой слов с Коробейником. У них были какие-то общие дела, но никто толком не знал, какие именно. Коробейник поставил бокал, налил коньяку, даже не доставая мерный стакан, и придвинул Коробейнику. Аксмар получил еще кружку пива, Коробейник взял деньги и выбил чек.

— Садись с нами, — позвал Аксмар Абрахамсона.

3

Красотка, ты бесподобна, / Может, ты так же одинока, как я… (англ)

Мужички у бочки потеснились, Фриде услужливо придвинул Абрахамсону табуретку, обитую красным пластиком. Абрахамсон с Бусё нос не задирает, хоть и владеет, по сведениям из налоговой отчетности, самым большим состоянием на Фагерё, и в «Америкэн бар» может посидеть даже на табуретке.

— Мы тут Элису про похороны рассказываем, — сообщил Максиминус.

— Да уж, будет что вспомнить. — Абрахамсон достал зеленую пачку «Норт Стэйт» и закурил. Голубовато-серый дым заструился вверх.

— Надо было Луди найти веревку покрепче, — сказал Фриде.

— Может, и так… Но вот что я вам скажу. Много я гробов носил на похоронах. Труп всегда тяжельше, чем кажется. Так-то вот.

Разговор забуксовал: все задумались над словами Абрахамсона.

— А полицмейстера видели? — произнес наконец Максиминус. — Глаза у него аж почернели, когда все засмеялись. Дай ему волю, в кутузку бы всех отправил!

— Да уж, этот чертяка! Ф-ф-фон Хаартман! — запинаясь, выговорил Аксмар.

— Это, может, против закона — на похоронах смеяться! — сострил Фриде.

— Уж этот фон Хаартман… — задумчиво произнес Абрахамсон. — Он же с материка.

— И то верно, с материка. Где ж ему понять, — поддакнул Максиминус.

Поразмыслили и над этим.

«Pretty Woman» заканчивалась, Аксмар подпевал — громко и фальшиво:

Pretty woman don’t walk on by Pretty woman don’t make me cry. Pretty woman don’t walk away, hey [4] .

4

Красотка, не проходи мимо, / Красотка, не заставляй меня плакать, / Эй, красотка, не уходи… (англ)

— Пасть захлопни, Аксмар, — устало вздохнул Фриде.

Аксмар стукнул кружкой о стол. Он сидел, опустив голову, как увядший тюльпан, и раскачивался из стороны в сторону; из уголка рта свисала потухшая сигарета.

— «Калева» скоро вернется, да? — спросил Элис с Нагельшера Абрахамсона.

— Через день-два, — ответил тот.

Аксмар упал лбом на бочку, всхлипнул, сигарета выпала изо рта. Этим вечером в «Америкэн бар» все было как обычно.