Один шаг в Зазеркалье
Шрифт:
В этот момент навязчивый сосед по купе достал бутылку водки и, толкая меня локтем, сказал:
– Да брось ты свои каракули, давай лучше выпьем и поговорим о жизни.
Я посмотрел в его глаза и понял, что он не тот человек, с которым можно выпивать, ибо он никогда не пойдет по пути просветления.
– Видали мы таких гордых, – прохрипел он, наткнувшись на мой холодный взгляд.
Я отвернулся и молча продолжил чтение.
«Основной задачей Гермеса Трисмегиста было показать, что человек может дойти до Бога, опираясь только на свои силы. Но для этого надо родиться Героем. Импульс Гермеса – это импульс, идущий снизу. Герметический ток основан на строгой
Импульс Христа – это помощь, идущая с Небес; сам Бог через Господа Иисуса Христа протягивает помощь свыше, и тебе необходимо обратиться к нему, если ты хочешь достичь Неба».
От этих слов передо мной раскинулась панорама необъятного звездного пространства, и я ощутил дыхание потусторонних миров.
Глава 5
Московский алхимический лабиринт
Когда поезд наконец прибыл на кишиневский вокзал, я выскочил из вагона и упругой походкой направился к привокзальной площади. На меня нахлынула суета южного города: пыльные улицы, мужчины и женщины, несущие сумки с овощами, – им не было дела до стремления в высшие миры, – и мне сразу захотелось вернуться обратно, в Москву, к Джи, хоть я и не удержал свой шанс. Подойдя к остановке троллейбуса, я вдруг услышал голос Гурия:
– Я думал, ты в Москве. Как ты оказался здесь? – Гурий, в джинсовой куртке и с дорогим кожаным портфелем в руке, недоуменно смотрел на меня.
Я досадливо махнул рукой, скользнув угрюмым взглядом по его удивленному лицу; чувство отчуждения захватило меня, и никого не хотелось видеть.
– Как ты провел время в обществе Джи? – заинтересованно спросил он.
Я упорно молчал, и по моему неприветливому лицу он понял, что мне не до него.
– Позвони мне, когда сможешь, – попросил он и вскочил в подошедший троллейбус.
Месяца через два Гурий получил письмо, в котором Джи приглашал его познакомиться с алхимическим лабиринтом Москвы. Радости Гурия не было предела. Он заглянул ко мне ненадолго, с огромным рюкзаком за плечами, и в тот же день вылетел в Москву. Я тоже хотел поехать с ним, но не мог: дела держали меня в Кишиневе.
Дни пролетали однообразно и скучно; иногда мне удавалось уловить сон, где я встречал Джи, и это было единственной радостью. Прошла осень, началась зима. Никто из моих знакомых не хотел и слышать о Пути; я был одинок в своем устремлении.
Однажды вечером, когда я перечитывал самиздатовский том Кастанеды, раздался настойчивый стук в дверь. Я открыл – и увидел веселое лицо Гурия. Он важно стоял на пороге, в истертых джинсах, со своим нелепым круглым рюкзаком за спиной.
– Наконец-то ты вернулся! – обрадовался я.
Гурий протиснулся в дверь, цепляя рюкзаком за косяк, и протянул мне задубевшую ладонь. Я довольно холодно пожал его руку, чтобы сбить московскую спесь, а затем пригласил за стол, приготовив кофе с коньяком. Гурий пренебрежительно огляделся и заметил:
– Да, у тебя не так интересно, как в Москве, – ты здесь, в провинции, уже, видать, отстал от духа времени.
Мне был неприятен его высокомерный тон: он пытался показать, что его шансы намного выросли.
– Я приехал прямо к тебе, даже домой не зашел, – произнес он, отхлебывая кофе. – Но ты не думай лишнего о себе, это я поступаю так по просьбе Джи.
Колкие замечания так и вертелись у меня на языке, но я, помня о самонаблюдении, сдержался: очень хотелось
– Не ожидал от тебя такого широкого жеста, – сказал он с ухмылкой. Дождавшись, когда он выпьет весь коньяк, я спросил:
– Не мог бы ты поподробней рассказать об алхимической Москве?
По его лицу расплылось довольство; он закурил и после нескольких затяжек, значительно посмотрев на меня, начал свой рассказ.
Получив неожиданное приглашение от Джи, я вылетел первым же самолетом в Москву и через два часа уже был в аэропорту Внуково. До этого я еще никогда не путешествовал самостоятельно и поэтому всю дорогу размышлял о предстоящей встрече и переживал, как бы не опоздать на вечернее приключение. Новенький желтый автобус минут за сорок довез до станции метро «Юго-Западная». Пока я гадал, та ли это станция, что мне нужна, автобус опустел, и я вышел вслед за остальными. Под ногами скрипел свежий снег; я с любопытством разглядывал лица прохожих, выискивая кого-нибудь, кто мог бы подсказать мне дорогу.
Я сделал несколько неудачных попыток, обращаясь к озабоченно спешащим москвичам, которые, бросив короткое «не знаю», исчезали в глубине метро. В смятении и растерянности озираясь по сторонам, я наконец набрался смелости и подошел к высокой женщине в элегантном длинном пальто, в замшевых сапогах на тонких каблуках, с небольшой сумочкой, которую она прижимала к груди рукой в черной перчатке. Она никуда не торопилась, как можно было предположить, глядя на нее, и это привлекло меня. Ее глаза оживились, и она, сдерживая улыбку, подробно объяснила мне, как добраться до Авиамоторной.
Всю дорогу я думал: согласилась бы она плавать на Корабле Аргонавтов или нет; если «да» – то моя жизнь могла бы превратиться в сплошное удовольствие.
Выйдя из метро, я через несколько минут добрался до девятиэтажного кирпичного дома, угрюмо стоящего на углу улицы, и вошел в темный проем первого подъезда. На четвертом этаже я нетерпеливо нажал кнопку звонка и стал ждать. Дверь открыл Джи, одетый в джинсы и похожий на кольчугу серый свитер. Я выпалил:
– Джи, наконец-то я добрался сюда! Я так счастлив!
Но Джи приложил палец к губам. Я взглянул ему в глаза и вдруг сам увидел в них то, чему не знал названия. «Касьян называл это сиянием бесконечности», – вспомнил я. Джи открыл дверь, скрытую за тяжелой портьерой, и жестом пригласил войти. Я оказался в небольшой комнате, в центре которой стоял круглый стол красно-коричневого дерева. На деревянной подставке красовался небольшой фарфоровый чайник старинного вида с изображением китайского мудреца и причудливых птиц и две разностильные чашки. На диване, накрытом блеклым цветным покрывалом, сидела Фея; ее глубокий, как пустота Вселенной, взгляд был сосредоточен на узорных кольцах дыма, поднимающегося от сигареты. Пепельно-золотистые волосы падали легкими завитками на плечи, а лоб закрывала прямая челка. Голубой тонкий свитер и джинсы подчеркивали стройность и гибкость фигуры. Однако облик Феи совсем не вязался с этой одеждой: она больше напоминала древнеегипетскую принцессу, и это сходство было даже пугающим. Она перевела взгляд на меня, и я, слегка оробев, поприветствовал ее. Тем временем Джи надел длинное серое пальто, напоминающее шинель, и вложил во внутренний карман несколько конвертов. Потом снял с вешалки меховую темно-коричневую шапку и вынул из кармана, расправляя, старые кожаные перчатки.