Один шаг в Зазеркалье

Серебров Константин Александрович

Гиацинта повела Джи на почетное место во главе стола, а я сел на ближайшее свободное. Справа от меня был странно одетый восточного вида человек с яркой тюбетейкой на обритой голове, а слева – высокий парень в дорогом на вид костюме и ярко блестевших черных туфлях из мягкой кожи. Восточного человека звали Эльдар, а франта – Достоевский. Рядом с Джи сидела небольшого роста женщина в квадратных очках; она пристально посмотрела на меня и спросила Джи:

– Папуля, что это за мамасика ты с собой привел?

– Этот подлещик приехал ко мне из Молдавии, – ответил Джи.

Дама

заинтересованно посмотрела на меня, но я от застенчивого высокомерия отвел от нее взор.

Мне показалось, что она выглядит весьма незначительно, ибо я мечтал найти более интересную даму для вальяжной беседы. Но не успел я толком осмотреться, как вдруг ко мне подошел старик очень маленького роста с длинной бородой, в синем кителе и офицерских сапогах.

– Владимир Иванович, – представился он и, достав из-за пазухи фляжку, торжественно произнес:

– Выпей моего целебного напитка для разотождествления с миром!

Я пришел в замешательство и, небрежно отвинтив пробку, брезгливо понюхал содержимое.

– Настойка-то у вас с подозрительным запахом, – ответил я с вежливой миной. – Не пью-с такие.

Старичок лихо опрокинул в себя полфляжки и, придя в возбужденное состояние, стал отплясывать гопака и что-то выкрикивать. Я удивился такой вольности, но окружающие находили его выходку вполне естественной. Я набрался смелости и решил завязать разговор со своими соседями.

Я спросил Эльдара, давно ли он знает Джи.

– Слишком давно, – ответил он недобро улыбнувшись и повернулся к своей соседке, женщине лет тридцати с короткими черными волосами и черными непроницаемыми глазами. Я тоже повернулся к своему разодетому соседу и спросил, который час, чтобы как-то прервать натянутое молчание.

Достоевский нехотя посмотрел на часы и из-за этого опрокинул рюмку, которую держал в руке, на свои роскошные брюки.

– Пол-одиннадцатого, – ледяным тоном сообщил он и стал салфеткой тщательно тереть образовавшееся пятно.

Он с большим трудом удерживался, чтобы не нагрубить мне. Я встал из-за стола, но тут меня схватил Владимир Иванович, все еще плясавший гопака, и закричал:

– Гурий! Ты Сталин! Ты Полярная Звезда! Пляши!!!

Я посмотрел на сидящих эзотериков: все как будто ждали с любопытством, как я отреагирую. Я нехотя сделал несколько «па» и постарался поскорее снова занять место за столом, чтобы не привлекать к себе внимания Владимира Ивановича.

Единственное свободное место было возле дамы в очках, и я сел рядом с ней.

– Как вас зовут? – спросил я. Она оживленно ответила:

– Какой мамасик еще маленький, даже Лору не знает! Откуда ты такой здесь взялся?

Она излучала мягкую, сердечную волну, которая растворила мою скованность и неловкость.

– Я попросился юнгой на Корабль «Арго» и вот оказался здесь. Но я не понимаю, почему это празднование пятидесятилетия – ведь Джи не больше сорока на самом деле?

– Не утруждай себя, мамасичек, размышлениями о приколах Гиацинты, у нее их – сотни. В действительности, она чувствует, что карма влечет ее на дно, и она отчаянно хочет выплыть.

Поэтому она решила рискнуть и использовать последнее, самое сильное средство, хоть она и ненавидит Джи.

– Разве это рискованно – просить Джи о помощи? Он мне кажется самым добрым человеком в мире.

– Если ты недостоин, то можешь сгореть от помощи, которую он, действительно, всегда оказывает просящему. А сейчас сходи, будь любезен, на кухню – принеси бутылочку сухого.

Я выбрался из-за стола и пошел на кухню, размышляя над ее загадочными словами.

«Почему Джи называет этих людей эзотериками, – думал я, – если они пьют и курят, вместо того чтобы медитировать?» Ситуация напоминала театральную пьесу, но поскольку меня это вполне устраивало, я с удовольствием подливал себе портвейн, пока окружающее не расплылось в розовом тумане.

Поздно ночью вечеринка закончилась, и мы с Джи отправились на Авиамоторную. Пока мы ждали такси, Джи спросил:

– Тебя привлекло что-нибудь в этой роскошной ситуации?

Чтобы взошли семена, посеянные в душе ученика, ему нужно умереть для своего прошлого. Он должен, таким образом, стереть следы кармы, которая препятствует его внутреннему росту. Ангел взывает к пробуждению сущности ученика. Прохождение стадии Нигредо означает спуск в низшие слои своей души и встречу с подсознательными течениями. Когда неофит готов, ему предлагается встретиться с подводными сущностями, которые появляются на поверхности только в исключительных случаях. Без руководства опытного алхимика неофит может поддаться их соблазнительному гипнозу, ибо подводные существа намного сильнее самого неофита и могут легко покорить и поработить его, очаровав непревзойденной игрой воображения, черным юмором, сладкими грезами о несбыточной мечте вечного парадиза.

– Мне странно, что эти самоуверенные и вульгарные люди принадлежат, по вашим словам, к эзотерической элите, – заявил я. – А Гиацинта беспредельно влюблена в самое себя и не видит ничего вокруг.

Джи, вздохнув, сказал:

– Твое бытие настолько слабо, что хоть Луч и предоставляет тебе королевский шанс сразу войти в центр событий, ты совершенно не можешь им воспользоваться. Попробуй хотя бы пересказать все, что ты увидел и узнал, Касьяну – иначе твое пребывание в Школе быстро выродится.

«Почему он меня обижает? – подумал я. – Ведь я к нему так хорошо отношусь».

Джи бросил на меня сочувствующий взгляд:

– Пока ты занимаешь пассивную позицию и ждешь, что с тобой будут считаться, уважать твое самолюбие и интересы твоих инстинктов, никакая ситуация не будет для тебя достаточно хороша.

– Что же я должен был делать в сегодняшней ситуации?

– Развертываться, – ответил Джи, – и завоевывать себе опорную точку в Москве. Не можешь же ты все время сидеть на шее у Феи.