Один толстый англичанин
Шрифт:
Бассейн был не слишком велик, однако достаточно для того, чтобы Джо, разошедшись, бороздил его из конца в конец снова и снова. При этом он фыркал, словно кашалот, поднимал волны, отчего на теле Элен, в те моменты, когда она не плавала, дробились и плясали радужные блики, а на воде рядом колебалось ее отражение.
Эрнст принялся нырять. Видимо, ныряльщиком он был неплохим, во всяком случае достаточно хорошим, чтобы Элен прекратила плавать и залюбовалась им. Роджер отчетливо видел ее затылок и плечи. Намокнув, ее волосы изменили оттенок: русые
– Не правда ли, чудесная пара? – повернулась Грейс к Роджеру.
Он подозрительно посмотрел на нее. По сравнению с другими американками средних лет она реже поражала его своей нелюбезностью, но и то правда, что он не собирался озадачивать себя вопросом, что творится у нее в голове. Впрочем, он поймал ее взгляд во время монолога Мечера и увидел, что она с интересом присматривается к собеседнику; ноздри ее раздувались, словно она подавляла в себе некое желание. Он надеялся, что это было желание зевнуть.
– Вы о ком? – изобразил он непонимание.
– Как о ком, о мистере и миссис Банг, разумеется. Вы не согласны?
– О, конечно согласен. Довольно милая пара.
– Они просто созданы друг для друга.
– Вы правы.
– Если он когда-нибудь надумает бросить философию или чем он там занимается, то должен стать киноартистом, сыграть Тарзана или кого-нибудь в том же роде. Он так изящен. Посмотрите на его походку. С такой внешностью, как у него, легко показаться женоподобным. Но в нем этого совершенно нет. А она так вообще восхитительна, не правда ли?
– О да, восхитительна.
– Типичная датчанка – белокожая, светловолосая. А фигура! Совершенно не понимаю, почему она не соглашается?
– Не соглашается на что?
– Да сняться – не то в кино, не то на телевидении, как ее уговаривает один парень. С такими данными, как у нее, можно ничего не уметь – ни петь, ни даже кого-то там изображать.
– Вы правы.
– Но знаете, что меня умиляет больше всего?
Роджер молча уставился на Грейс, не ожидая услышать что-то оригинальное.
– Они души друг в друге не чают. Это бросается в глаза. Я, когда первый раз их увидела, сразу это поняла. Совершенно невероятная верность друг другу. У него в мыслях нет заглядываться на кого-то там еще. То же самое и она – ни на кого не смотрит. Может быть, ведет себя даже безупречней, чем он. Что вы скажете?
Роджер молчал.
– В наше время это такая редкость, не правда ли? Когда кругом невесть что творится: и ссорятся, и разводятся, то муж сбежит из дому, то жена… Ой, простите, Роджер, это так бестактно с моей стороны. Я не имела в виду…
– Пустяки, Грейс, не стоит извинений.
– Я так сожалею, что…
– Ни слова больше. – Не то изувечу (подумал про себя Роджер), ты, в дамском-чай-клубе-чтения-«Субботнего литературного обозрения»-устраивающая, солидного-наследства-от-корпорации-безалкогольных-напитков-ожидающая,
Упавшим голосом Грейс спросила, изо всех сил стараясь казаться равнодушной:
– Как там Мэриголд, вы общаетесь?
– Нет, уже несколько лет как не общаемся. – Роджер заметил, что Мечер слушает, о чем они говорят. Но что еще хуже, слушает вполуха. Ежели этот писака взялся ловить их разговоры тощими своими локаторами, резонно возмутился про себя Роджер, то хотя бы вкладывал в это дело побольше страсти. – Мэриголд, – продолжал он громко, – это моя первая жена. Нынешнюю мою жену, если только можно назвать ее женой, зовут Памела.
– О Роджер, не знаю, что и сказать, мне бы надо было сперва…
– Пустяки, милочка, незачем так расстраиваться. – Он улыбнулся ей снисходительной широкой улыбкой, чтобы она прочувствовала всю меру его морального превосходства. Показательную порку, которой заслуживала Грейс, следовало отложить до тех пор, пока не исчезнет этот нахальный выскочка с его локаторами наизготове. – Как раз перед отъездом сюда я получил от Памелы письмо.
– Как она?
– Да как будто замечательно. – Большую часть единственной странички, которую удосужилась написать Памела, занимала просьба постараться разыскать и вернуть в Англию последнюю машинописную копию романа ее бездарного братца – борца за ядерное разоружение. Предполагалось, что роман валяется где-нибудь в конторе нью-йоркского литературного агента по имени Строд Эткинс, который собирался быть на сегодняшней вечеринке, но пока, слава Богу, не появился.
– Что у нее нового?
– Ничего особенного.
Эрнст вылез из воды на противоположной стороне бассейна и отжимал волосы. Следом за ним там же, а значит, опять спиной к Роджеру, на сушу выбралась Элен. Грейс поспешила за полотенцами. Роджер смотрел, как Элен болтает с мужем и девушкой Мечера, берет у Грейс полотенце, обматывается им и идет вокруг бассейна. Она прошла совсем рядом – обмотанная полотенцем от шеи до колен. Ресницы ее были мокры от воды. Мгновенье спустя она села чуть впереди Роджера и несколько повернувшись к нему. Хотя плечи ее были скрыты под полотенцем, а колени стиснуты, все-таки можно было получить представление о ее формах. Разумеется, очень приблизительное. Он как раз мысленно репетировал, как встанет, небрежно подойдет к ней и поинтересуется, хорошо ли плавалось, когда Мечер протянул:
– М-да, красотка.
– Красотка? – переспросил Роджер, вспомнив, что он не один. – Кто красотка?
– Нет, не Сюзан Клайн, с которой я приехал и на которую вы не обратили внимания. А другая. Блондинка. Датчанка. Жена профессора. Миссис Банг. Она красотка. – Он кивнул в сторону Элен.
– Ах вот вы о ком, понимаю.
– Это хорошо. Правда, красотка?
– Что ж, можно сказать и так.
– Рад, что вы согласны со мной. Что она собой представляет?
– Не понимаю, что вы имеете в виду?