Один в чужом пространстве
Шрифт:
— Для чего эта ртуть применяется?
— Стратегический товар, — буркнул он в ответ.
— Точнее?
Вторая строчка, как оказалось, означала «молекулярный вес».
— Точнее… точнее… гм… Для создания ядерного оружия.
— Какого?
— Кажется, используют в самонаводящихся боеголовках. По американской технологии. За рубежом… Не знаю, я не специалист.
— Пишите дальше!
— Не знаю…
— Чего вы не знаете?
— Вот этого, — он указал на строчку «№ 4 — 19». — Может быть,
— Пишите «резервуар»!.. — мне было начхать на то, что он напишет. Куда важнее было то, что он скажет. — Где она производится? Как могла оказаться на нашей территории? Транзит?
— У нас и производится. На Урале, под Свердловском.
— Вы там были?
— Как-то… давно. Я не по этой части. Так, слышал… Там о ней вслух не говорят, она проходит под кодовым названием.
— Каким?
— Не помню.
— Постарайтесь вспомнить, Александр Иванович. Это важно!
Корзун наморщил лоб и, пока вспоминал, вывел четвертую строку: «чистый вес».
— Нет, не помню…
— А «чистый вес» — это что?
— Вес без котейнера. В контейнере делаются отверстия, туда вставляются ампулы. В зависимости от количества — вес. Потом они заливаются смолой.
— Дальше?
Напротив цифр «99, 99» Корзун написал: «пробность», но я решил не тратить время на уточнение этого понятия.
Расшифровка следующей строки превзошла все мои ожидания: боже, кок все просто! Там, где было единственное и такое загадочное слово «cherry», почти машинально физик черкнул… «цвет»!
Цвет! Ну, конечно, цвет, что же еще!
Он вернул мне книжку, записку и «паркер».
— Все?
— А что-нибудь еще?
Корзун усмехнулся, поежился, словно от холода.
— Откуда я знаю, что вам надо? — сказал, отвернувшись к окну. — Может быть, вас интересуют сроки изготовления, точка мгновенного парообразования… Что там еще может быть в характеристике такого продукта… ну реакция «К», реакция «ТЕМП», реакция «PFN»…
Он, конечно, издевался, прекрасно понимая, что я — ни бум-бум в этих делах. И я решил его наказать.
— Пишите! — вернул книжку. — Все пишите.
Он нехотя вернулся к своему занятию. Некоторое время я молча следил за его пером.
— А что будет, если открыть такой контейнер? — спросил.
— Ничего. Если ампулы целы, конечно.
— А если нет?
Он глянул на меня поверх очков, как на придурка, и засмеялся своим надтреснутым хохотком:
— Лучше не надо!.. Видите, я пишу: «точка мгновенного парообразования 37,7 °C»?
— И что?
— И — все! Вы вдохнете и… и хрен с вами, вы мне глубоко несимпатичны, признаться. Но в случае разгерметизации ампул произойдет мгновенное токсическое заражение местности.
Он стал писать что-то латинскими буквами дальше, а я вдруг вспомнил, как саданул дипломатом
— Значит, у нас эта ртуть не применяется, но производится?
— Молодой человек, я ведь не политик, я ученый. Стоило бы напомнить ему, что он вообще вахтер, чтобы не кочевряжился, но это могло все испортить.
— А при чем тут политика?
Взглядом он опять не преминул подчеркнуть мою неосведомленность.
— Вы же сами сказали: не применяется, но производится. Значит?..
— Продается? — догадался я. — Она что, дорогая?
— Не покупал.
— А все же? Примерно?
Он задумчиво уставился в потолок.
— Долларов четыреста, — бросил.
— Контейнер?
— Грамм!
Я невольно присвистнул.
— Все. Больше я вам ничем не могу быть полезен, — теперь уже окончательно вернул канцелярские принадлежности Корзун.
Я бесцеремонно вырвал из книжки две исписанные странички.
— Могу быть свободен? — не скрыл физик сарказма.
— А я вас не арестовывал. Спасибо за информацию.
Обмениваться рукопожатиями мы не стали. Корзун приоткрыл дверцу, поставил ногу на асфальт и обернулся ко мне.
— Хотите совет? — спросил. — Не связывайтесь: не удастся. Сопровождающий конвой в лифте меняется на каждом этаже по пути следования готовой продукции из лаборатории с полным документальным оформлением передачи груза. На каждом!.. Стреляют без предупреждения.
Настала моя очередь выразить сомнение по поводу его умственной полноценности: он что же, решил, что я готовлю ограбление секретного завода?!
Взгляд мой Корзун пережидать не стал. Обойдя «волгу», замер вдруг, потом вернулся и наклонился к окошку:
— Вспомнил!
— Что вы вспомнили?
— Кодовое название вспомнил.
— Ну?..
— «Красная вишня», — и, не прощаясь, побрел по тротуару в никуда.
— Мэни в филармонию трэба, — тихонько напомнил о себе импресарио.
— Давай.
«Значит, тридцать "кэгэ" по четыреста "зеленых" за грамм это… — подсчитывал я в уме под мерный шум двигателя, — это… получается, что на чердаке у Хобота я оставил двенадцать миллионов долларов?!.»
Красиво! На эти деньги вполне можно купить пачку «Кэмела», кроссовки, часы, заплатить за год вперед за квартиру и даже Мишке на собаку останется!
Вспомнив о «Кэмеле», я закурил. Вывод, который напрашивался из всей этой информации, был прост, как ливерная колбаса: помимо мафии, эмвэдэшников, безошников и прочих, в поисках пропавшего «дипломата», а стало быть, и меня, задействован весь военно-промышленный комплекс с его самым большим и старым генералитетом в мире!