Один в море воин
Шрифт:
Каперанг Звягин понял, что случилось что-то скверное, почти сразу. Он увидел, как побледнел оператор БЛА, как он лихорадочно завертел какие-то ручки, как беспорядочно давил на кнопки.
– Что случилось?! – Звягин вскочил с места и подлетел к пульту управления.
– БЛА… Я не могу им управлять!
На экране красовался классический «снежок». Даже неспециалисту было ясно, что это значит.
Звягина пробил холодный пот. Он еще не понимал, насколько все плохо, но уже чувствовал, что мало ему не покажется.
– Ты,
– Я ничего не могу сделать! – Оператор продолжал свои хаотичные действия, но выражение лица у него становилось все безнадежнее. – Я ни в чем не виноват!
Звягин хотел ответить, но не успел. Второй из операторов, следивший за происходящим визуально, через внешние видеокамеры наблюдения, опередил его.
– БЛА упал в море, – коротко доложил он. – Перед падением явно был несколько секунд неуправляем.
После этих слов минуты на три в рубке воцарился полный хаос. Звягин орал, оператор оправдывался, другие офицеры, кинувшись к пультам, пытались наладить управление «Зимородком» или хотя бы выяснить причину неполадок. Все это было практически бессмысленно и закончилось в хорошем стиле классической трагедии – Звягину стало плохо. Он с трудом добрел до своего стула, опустился на него и, шумно дыша, стал расстегивать форменную рубашку. Офицеры, все, кроме одного, еще пытавшегося что-то сделать у пульта, столпились около него. Вскоре Звягину немного полегчало. И он снова обрел способность мыслить более-менее логично.
– Что у вас стряслось? Ну, специалисты хреновы, объясняйте, – сказал он почти спокойно.
– Почему-то отказала система управления, товарищ капитан первого ранга, – доложил оператор. Голос у него ощутимо подрагивал. – Причины пока установить не удалось. До запуска и в первые секунды после старта все работало нормально.
Несколько секунд Звягин молчал. Потом спросил:
– Я так понял, сам аппарат цел?
– Да, – кивнул каплей.
– Ясно. Ладно, слушайте приказы. Ты, – он кивнул самому младшему из офицеров, – немедленно чешешь в радиорубку и по спецканалу обо всем докладываешь адмиралу. Остальные пытаются наладить управление и выяснить, почему случилась эта хрень. И быстрее! Время дорого!
– Товарищ каперанг, не беспокойтесь, с БЛА ничего не случится, – сказал оператор. Он тоже успел немного опомниться. – Он же приспособлен для подводного плавания, герметичен. Так что ничего страшного не случилось. Поднимем.
– Думаешь, это так легко?! – рявкнул Звягин. – Ты в своей электронике разбираешься, вот ею и занимайся! А поднимать что-то со дна – это не шутка! Тем более не известно еще, на какой глубине аппарат затонул, надо еще карту посмотреть. А то если ушел в батиаль, его поднимать замучаешься! К тому же ты еще одного не сечешь! Согласно всем международным нормам БЛА теперь как бы «ничейный»! Это же не гражданское судно, обязательной страховки у него нет. Он теперь может быть поднят кем угодно, и все будет по закону, мы же в нейтральных водах! А американцы видели, как он шлепнулся! Ты представляешь, что будет, если янки до него первыми доберутся?! Нас всех под трибунал отдадут!
Вот теперь до оператора дошло, насколько ситуация поганая. Он судорожно сглотнул, пошатнулся и с трудом удержал равновесие – голова внезапно закружилась.
– Вот то-то и оно, – сказал Звягин. – Что же
– Может, подорвать его на фиг? – несмело предложил один из офицеров. – Сбросить в район, куда он нырнул, глубинные бомбы – и все. Американцам он тогда точно не достанется.
– Ты знаешь, сколько эта машинка стоит? Что молчишь? Не знаешь? Так вот, я тоже не знаю. Но могу предположить, что очень много. Это же экспериментальный образец, его, считай, вручную собирали. Нет, сам решение насчет бомб я принять не могу.
– Товарищ каперанг! А может, со спецназовцами связаться? – Это предложение высказал молчавший до сих пор офицер, штатных обязанностей которого Звягин не помнил. – Ну, с теми, которые на гидрографическом судне. С группой Павлова. Эти ребята черта лысого со дня моря поднять могут, не то что БЛА, если правда хотя бы половина из того, что я про них слышал.
Звягин прищурился, закусил губу. А потом слегка просветлел лицом:
– Точно! Хорошая мысль, молодец. Правда, сам Павлов сейчас на берегу, но его ребята, я думаю, и без командира много на что способны. Так, давай тоже бегом в радиорубку, связывайся с ними. Только не по главному каналу, по какому-нибудь из запасных, и шифром пользуйся! Ни к чему, чтобы американцы все подробности наших проблем знали.
10
Сегодня утром роскошный гостиничный номер, в котором жила Франческа Вилонелли, вид имел весьма предосудительный. Непосвященный человек в жизни бы не сказал, что это респектабельная гостиница. Скорее уж низкопробный бордель, единственная неувязочка в том, что обстановка слишком роскошная. Зато все остальные признаки борделя в наличии. Как то: молодая и красивая девушка с помятым лицом и свежим синяком под глазом, одетая только в кружевное белье, причем изрядно порванное. Несколько пустых бутылок на полу, одна полупустая на столе. Сильно пахнущая алкоголем лужа на полу. На тумбочке листок дорогой бумаги с несколькими классического вида кокаиновыми дорожками и соломинкой. И венец всему: здоровенный мужчина, развалившийся на кровати, источающий сильный запах перегара и с парой свежих царапин на щеке. Мужчина этот был Сергееем Павловым, известным всему российскому Северному флоту как Полундра.
Именно эту картину и застали, войдя в номер, журналисты и операторы телекомпании «Аль-Джазира». Сопровождал телевизионщиков мрачный служащий гостиницы в строгом черном костюме и двое полицейских.
– Вы заявляли об изнасиловании? – К Франческе бросился один из журналистов, оператор старательно навел на них камеру. Говорил он по-английски с ощутимым акцентом, но вполне сносно.
Пару секунд итальянка молчала. Потом выдавила из себя:
– Да, я.
– Вы обвиняете этого человека? – Черный «глазок» камеры нацелился на лежащего на кровати Полундру.
– Да… – после еще одной долгой паузы сказала девушка.
– Можете сказать нам…
– Подождите, – перебил журналиста один из полицейских. – Надо сначала его самого в чувство привести.
Как ни странно, журналист не спросил, для чего это нужно, и не попытался спорить. Он послушно кивнул, что вообще-то несколько нетипично для общающегося с полицейским репортера.
Полицейский шагнул к Полундре, нагнулся к нему и сильно потер руками уши – этот старый, но эффективный прием знали не только российские городовые.