Один в поле не воин
Шрифт:
– Что ты делаешь… – Татьяна, опешив, оглядывала помещение. Она действительно была привязана к кровати за руки и за ноги простынями и полотенцами. Остальные две кровати лазарета подпирали входную дверь, образовывая баррикаду, возле которой на боку валялась опрокинутая каталка. Рядом с ней на полу в больничной одежде лежал раненый Шорох. Он был без сознания, по забинтованной голове расплывалось свежее кровавое пятно. Возле него находилась Анна. Женщина неуклюже толкала раненого к баррикаде, стремясь усилить её его телом. Её левая рука сжимала что-то в кулаке, затрудняя Анне процесс, и
– Он же может умереть! – воскликнула Татьяна, дергаясь в путах, но привязь держала крепко. – Аня, перестань! Тебе никто не сделает ничего плохого! Здесь нечего бояться, тут хорошие люди… – Она осеклась, понимая, что в руке у Анны зажато «Шестое Чувство». – Что ты делаешь?!
– Освобождаю свою дочь! – с ненавистью процедила женщина, стаскивая к баррикаде мебель. – И заодно зарабатываю нам с ней на безбедную жизнь в этом дерьме! Заткнись, и лежи молча, пока не получила по башке табуреткой, как этот ублюдок!
Снаружи послышался топот ног, приближающийся по коридору. Там хлопали с силой распахиваемые двери, и бегущих быстро становилось всё больше. Кто-то схватился за дверную ручку, и запертая на щеколду дверь затряслась под натиском снаружи.
– Откройте! – раздался взволнованный голос Айболита. – Что вы там творите?! Отключитесь от «Шестого Чувства»! Открывайте! Медведь, ты почему не забрал у неё мет?!
– Я забрал, – злобно прорычал за дверью здоровяк. – Отойди! Я открою!
– Отвалите от двери, козлы вонючие! – взвизгнула Анна, бросаясь к медицинским инструментам. Она схватила скальпель и подбежала к раненому: – Только дернитесь, и я перережу вашему ублюдочному дружку глотку! У меня скальпель!
– Аня, прекрати! – Татьяна забилась, пытаясь освободиться. – Ты нас всех выдашь! Успокойся!
– Это ты успокойся, тупая белобрысая моль! – Анна подскочила к ней и с размаха ударила под живот сжимающей метаморфит рукой. Татьяну пронзило острой болью, она застонала и скрючилась, удерживаемая путами. – Заткнись, сучка! Заткнись! Заткнись! Заткнись!
На каждое слово Анна в бешенстве наносила ей удар, и от жестокой рези, разрывающей тело, Татьяна едва не потеряла сознание. Тем временем, женщина метнулась к содрогающейся двери и занесла скальпель над неподвижно лежащим раненым.
– Пошли на фиг от двери, ублюдки! – истерично взвизгнула она. – Последний раз предупреждаю! Я воткну скальпель ему в глотку!!!
– А я потом воткну тебе лом туда, куда ты даже не мечтала! – низко вибрирующий яростью бас Медведя перекрыл хруст выдираемой из петель двери. – Бросай нож, тварь! Руки на затылок!
– Стоять, козлы!!! – заорала Анна и неглубоко воткнула скальпель в шейную мышцу раненому Шороху. – Назад! Или я располосую ему горло прежде, чем вы сделаете ещё шаг!
Остановившийся в дверном проёме Медведь увидел, что вход перегорожен баррикадой, и быстро преодолеть её не получится, мгновенно окинул взглядом лазарет и отступил назад.
– Чего ты хочешь, животное?! – зло процедил он. В следующую секунду в помутневшем от боли сознании Татьяны вспыхнул образ человека, находящегося где-то далеко, на севере от Базы. Следом за ним один за другим с разных
Он одним движением захлопнул выломанную дверь, словно подпирая ей баррикаду с внешней стороны, и побежал следом за остальными. Анна отклонилась в бок, чтобы увидеть коридор, и удовлетворенно ухмыльнулась:
– Да, да, бегите, козлы недоношенные! Там вы и подохнете! – Она схватила раненого за ноги и подтащила к Татьяниной кровати. Скальпель не удержался в кровоточащей ране и со звоном упал на пол. Анна подобрала его и резким движением чуть не воткнула Татьяне в глаз: – Как же я тебя ненавижу! – прошипела она. – Мне так долго приходилось бегать вокруг тебя на цыпочках! А ты у нас вся такая правильная и идеальная! То её не устраивает, на это она не согласна, посмотрите, какая королева! Так бы и располосовала твою блондинистую рожу!
Татьяна, с трудом оправляясь от сильной боли, заставила себя сделать вдох и просипела:
– Убей… Может, легче станет…
– Нельзя! – Анна усмехнулась, убирая нож. – Ты мой бонус! Сизый отвалит мне за тебя три лимона! Ты его награда, и он жаждет получить свой приз в ненарушенном товарном виде!
– Он же… – Татьяна скривилась от медленно уходящей боли, – убит…
– Убит?! – злобно засмеялась Анна. – Скоро посмотришь, как он убит. Ещё пожалеешь, что не досталась Прокопенко, тупая моль!
– Откуда… у тебя «Шестое… Чувство»? – выдохнула девушка. – Его же у тебя забрали…
– У меня их было два с самого начала! – Анна презрительно хмыкнула. – Твои тупые сожители не думали, что такое возможно, да?
– Тебя же обыскивали… – Татьяна старалась удержать на себе внимание Анны, украдкой пытаясь дотянуться кончиками пальцев до узла на запястье. – Где ты его спрятала?
– Что, мозгов не хватает догадаться? – её карие глаза сверкнули ненавистью, и Анна изо всей силы ударила Татьяну под живот. Та согнулась, судорожно натягивая привязь. Анна наклонилась к Татьяне и участливо спросила:
– Что, больно? – И изо всей силы ударила вновь. Девушка захрипела, не в силах защититься, и Анна усмехнулась: – Ты должна быть мне благодарна: если у тебя лопнут яичники, то ты не родишь обезьянку от Сизого. Впрочем, от него и до Ареала вряд ли можно было родить что-то другое! А вот моя девочка лучше всех, она достойна другой жизни, и теперь я ей это обеспечу! – Она схватила Татьяну за лицо и с ненавистью прошипела: – Тебе не понять, тупая сучка, у тебя нет детей!
Она оттолкнула её голову, и снова нанесла удар под живот. Девушка захрипела от нестерпимой боли. В этот момент в лазарет через баррикаду влетело что-то небольшое и с металлическим стуком упало на пол. Анна резко развернулась, хватая скальпель, но ослепляюще-яркая вспышка заставила её отшатнуться. Оглушительно ударил взрыв, прорезая барабанные перепонки, женщину швырнуло на пол, и ослепшая и оглохшая Татьяна потеряла сознание.