Один в поле

Ерпылев Андрей Юрьевич

— Знай: если ты не вернешься, — твердо, без улыбки на бледных губах, сказала перед тем, как поцеловать его в последний раз, Эна, — я тоже не буду жить. И не будет жить наш малыш. — Узкая кисть женщины прижала ладонь Роя к совсем плоскому еще животу. — Так что у тебя целых два заложника, Рой Гаал, целых две жизни зависят от тебя. Поэтому будь осторожен… — Она не выдержала взятого тона и всхлипнула: все последние дни глаза женщины были «на мокром месте». — Умоляю тебя, любимый, будь осторожен и вернись к нам… Молю тебя…

Город, такой родной и одновременно такой чужой, сразу взял своего блудного сына в оборот, заключил

в жаркие, отдающие гарью и запахом бензина объятья. За то время, что молодой человек отсутствовал, он еще больше изменился, еще больше стало автомобилей, цветных вывесок, яркой рекламы… И еще суровее, мрачнее стали лица встречных прохожих, громче ругань, злее реакция. На глазах Роя прилично одетый мужчина накинулся с кулаками на старика, случайно толкнувшего его локтем. Но толпа равнодушно текла мимо, не обращая внимания ни на вопящего с перекошенным лицом «обиженного», ни на смиренно вытирающего кровь рукавом «обидчика». Лейтенант шагнул было к этой парочке, чтобы вступиться за слабого, но в последний момент вспомнил об Эне, ее словах, своей миссии и замер в нерешительности. А в следующий момент толпа закружила его и понесла в другую сторону, словно река — жалкую щепку, угодившую в водоворот…

И совсем не видно было на улицах детей…

Если еще совсем недавно у Роя были какие-то вопросы, то теперь все было ясно. Просветленным не нужны были все остальные. В их светлом раю не было места ни для старика с разбитым лицом, ни, скорее всего, для ударившего его мужчины. Это был балласт, не нужный никому и обреченный на вымирание. Для того чтобы стать компостом, питательной средой, из которой прорастут «ростки светлого будущего», гармоничного общества, свято верящего в бредни лживых пророков и явившихся ниоткуда вождей. И «садовники» готовы были ради этого на все. Времена противостояния «выродков» и «невыродков» прошли, а в недрах разрушенного этим противостоянием, пожравшего самого себя народа Метрополии родилась иная нация, иная порода людей. А может, и не людей вовсе — иных разумных существ, равнодушно отбрасывающих то, из чего появились на свет, как оса-паразит, вылупляющаяся из тела выеденной ею изнутри гусеницы, столько времени кормившей и защищавшей своего палача, отбрасывает ее пустую шкурку.

Рой с ужасом читал совершенно секретные документы, раздобытые подчиненными герцога Пэгу — теперь и его, лейтенанта Гаала, коллегами. Про сносимые под строительство каких-то новых объектов кварталы старой Столицы, застроенные зданиями двух-трехвековой давности, чудом уцелевшие в Великой Войне. Про ликвидацию в общеобразовательной программе школ и гимназий практически всех предметов, кроме математики, биологии и физической культуры, — просветленным нужны были лишь подготовленные определенным образом дети. Про закрытие больниц и амбулаторий. Про сворачивание пенсионных программ… Из разрозненных кусочков мозаики складывалась вполне определенная картина…

Тяжкий гул ударил по барабанным перепонкам, едва не заставив мужчину броситься на землю, — сработали инстинкты военного человека. В нескольких сотнях метров дальше по улице в огромных клубах пыли величественно оседал, заваливаясь набок, старинный особняк-красавец, мимо которого Рой только что прошел, высматривая нужный ему дом. Он был обнесен вешками, обтянутыми пестрой красно-желтой лентой, а вокруг суетились какие-то люди, но мужчина и думать

не мог, что видит историческое здание в первый и последний раз в своей жизни. То, что он посчитал ремонтом, было подготовкой к разрушению.

«Варвары, — подумал он, взбегая по грязной, заплеванной лестнице на четвертый этаж: многие двери на площадках были распахнуты настежь, являя пустоту и убожество покинутого людьми жилища. — Вот где настоящие варвары, а не те бедняги из Великой Пустыни…»

Взгляд то падал на забытую на полу куклу с оторванной ногой, то скользил по ободранным обоям, когда-то наверное, скрытым вынесенным шкафом…

«Наверное, и в нашем доме то же самое. — В родных Заводчанах он конечно же не появился — это было категорически запрещено: не хватало, чтобы тайного агента узнали в лицо знакомые. — Если сносят такие вот дворцы, то у кого дрогнет рука при виде жалкой „отцовки“?»

Он лишь один раз остановился: на пороге брошенной квартиры лежала обложкой вверх растрепанная книга с оторванным корешком. Он сразу узнал ее — точно такая же была у них дома… «Великие мореплаватели и путешественники прошлых веков», — прочел он потускневшие золотые буквы на темно-синей обложке с разлохматившимися и аккуратно подклеенными уголками. Когда согласно правительственному указу запретили все печатные издания, выпущенные до Славной Революции, которой официально именовался переворот Неизвестных Отцов, хранить открыто эту книгу стало нельзя, и отец перенес ее и другие книги в принадлежавший Гаалам крошечный «бытовой» сарайчик во дворе, спрятав под кипами старых газет, ящиками с ржавым инструментом и прочим барахлом. И иногда Рой украдкой доставал знакомые до последней картинки томики, чтобы перелистать при свете фонарика…

Шершавая обложка под пальцами казалась дружеским рукопожатием из прошлого. Книга словно говорила Рою: «Я с тобой, мальчик, значит, все будет хорошо. Ничего плохого не случится…»

Книга была сигналом: там, наверху, нет засады. Но кто же знал, что это будет именно ТА книга?

Оглянувшись на миг, не видит ли кто, мужчина расстегнул плащ, воровато сунул книгу за опояску брюк сзади и застегнулся снова, чувствуя спиной твердый прямоугольник.

А через несколько минут палец его уже давил на кнопку старенького звонка у обитой видавшей виды искусственной кожей двери.

Длинный звонок и два коротких. Помедлив, дверь приоткрылась на пять сантиметров.

— Кого вам, — раздалось из темной прихожей.

— Я ищу Даку Флингу, — ответил Рой, напряженно вглядываясь в темноту: пароль был назван, и теперь он напряженно ждал отзыва.

— Сожалею, но господин Флингу в отъезде, — отозвалась темнота. — А я не могу вам чем-то помочь?

— Если только вы зубной врач, — облегченно выдохнул свежеиспеченный агент.

Под потолком прихожей вспыхнула подслеповатая лампочка, и Гаал шагнул через порог.

— С прибытием, — раздался из-за спины смутно знакомый голос — Как добрались?

— Нормаль… — Рой обернулся и проглотил окончание. — Колесо-о?..

* * *

— Да, это было несложно, — Колесо, он же ротмистр Шуду, резидент имперской разведки в Столице, развалился в кресле, щурясь на Роя сквозь дым сигареты. — Каторжники каких только небылиц про упырей не наплели. На самом деле этих тварей мало кто видел, а уж разумность их точно преувеличена.