Один в толпе

Боковен Джорджия

– Мне больно об этом напоминать, но грузчика ты пока что не нашла.

– Ты вполне сгодишься. Мы вдвоем справимся со всем за полчаса.

Она твердо решила показать ему, что способна на многое.

– Как же я отработаю свое содержание, если половину работы сделаешь ты?

– У тебя еще полно времени впереди. Не забывай, не кончилась еще даже неделя твоего отпуска.

– Вы с Троем жили в Ашвилле? – Центром кантри-музыки этот городок назвать нельзя, но начинающие берутся за работу там, где она есть.

– Мы

там познакомились. Я работала у агента, который занялся Троем. Мы были вместе месяца два, а потом агент нашел ему неплохое место – работать на разогреве у Мэнди Льюис. Ее партнер заболел. Мэнди Трой понравился, и она решила взять его с собой на гастроли. Он позвал меня с собой, вот я и свезла все свои пожитки на склад. Потом он переходил с одного места на другое, и каждый раз к все более известному исполнителю. Когда мы расстались, он работал с Эмили Томас.

– Он талантливый?

– Спроси кого-нибудь другого, – пожала плечами она. – У агента я работала не потому, что разбираюсь в музыке. Просто так получилось.

– А теперь Трой где?

– Последний раз собирался в Нашвилл. Раз он добрался до Нашвилла, подумал Коул, может далеко пойти.

– Ты его любила?

– Тебе не кажется, что ты стал задавать чересчур интимные вопросы?

– Это только если ты его не любила, но тогда встает другой вопрос: почему ты решила оставить его ребенка?

– Все было не так просто.

– По-моему, это всегда непросто, – возразил он.

– Не забывай, это и мой ребенок.

– Конечно. Только время для его рождения не самое подходящее. Мне кажется, ты идешь по проволоке. Шаг в сторону – и ты окажешься на улице без гроша в кармане.

– Слушай, а какое тебе до этого дело?! – Он наступил на больное место. – Тебя-то почему это так заботит?

Он не знал, что на это ответить. Как объяснить то, чего сам до конца не понимаешь?

– Мне просто любопытно, почему люди поступают так, а не иначе.

– Господи, все вы, музыканты, одним мирром мазаны. Тебя так интересует моя история, потому что из нее может получиться песенка.

В ее обвинении была некоторая доля правды, и это его задело.

– Если ты когда-нибудь узнаешь себя в одной из моих песен, можешь смело подавать в суд, я разрешаю.

Она присела на ограду, взглянула на него, чуть улыбнулась уголками рта. Ее ярость была как молния – внезапная, но короткая.

– У тебя, кроме фургона, ничего нет. Если я его отсужу, тебе негде будет жить.

– Я главным образом беспокоюсь о своей запасной футболке.

– Мои претензии этим не ограничатся. Я стою дороже, – возмутилась она.

– О да! – Ему нравилось, что она не идет на попятный. – Любой человек, собирающийся плодиться и размножаться, стоит по крайней мере в два раза дороже обычного.

– Это ты верно заметил, – кивнула она.

– Можешь пользоваться этой формулировкой по мере необходимости, – великодушно

разрешил он.

– Ух ты, прямо вот так совершенно бесплатно?

– Ну, взамен разрешения написать про тебя песню, – усмехнулся он.

– Ты всегда добиваешься того, что хочешь? Коул задумался над ее вопросом:

– Есть люди, которые так считают.

– А ты с ними не согласен?

– Наверное, нет.

– Наверное? – спросила она, устраиваясь на ограде поудобнее.

Он колебался, размышляя.

– В последнее время все мои трудности были в основном связаны с тем, что я никак не мог решить, чего именно хочу.

– Такой роскоши я теперь себе позволить не могу.

Ее слова прозвучали так неожиданно, что Коул вздрогнул. Неужели он настолько зациклился на себе самом? Если положить на одну чашу весов ее проблемы, а на другую – его, результат будет настолько не в его пользу, что просто смешно.

– Мне очень жаль.

– А мне – нет. Уже не жаль. Отболело. – Она слезла с ограды. – Мне здесь, конечно, очень нравится, но, если мы немедленно не тронемся в путь, обратно по горам придется ехать в темноте.

Коул помог ей залезть в машину, закрыл за ней дверцу, сел за руль. Холли уже рылась в пакете с ленчем.

– Проголодалась?

– В последнее время есть хочется постоянно.

– Ты что, собираешься есть на ходу? Дорога очень крутая, трясет.

– Ну, один бананчик.

Он включил зажигание, подождал, пока завелся мотор.

– Предупреждаю, я не знаю, где смогу остановиться в следующий раз.

– Мне стало гораздо лучше, – успокоила она его.

Коул, проверив, нет ли сзади машин, выехал на дорогу.

– Лучше, чем как? – буркнул он себе под нос.

– Я все слышу, – раздалось сзади.

Через десять минут им все-таки пришлось остановиться. Холли стояла над обрывом, уцепившись рукой за куст лавра, а Коул держал ее за плечи. Под мышкой у него был рулон с бумажными полотенцами. В нескольких метрах от них сидел свиристель и с любопытством наблюдал за происходящим.

Коулу уже не раз приходилось стоять рядом с людьми, которых рвало, и это не вызывало у него отвращения. Рэнди столько лет пил, что Коул ко всему привык.

Холли медленно выпрямилась.

– Ничего не хочу слышать! – сказала она предостерегающе и протянула руку.

Коул оторвал кусок от рулона и дал ей.

– Ты так и не рассказала мне, какие, собственно, чувства испытывают беременные.

Она окинула его убийственным взглядом.

– Это удивительное, ни с чем не сравнимое состояние. Разве ты не видишь?

Коул улыбнулся, обнял ее за плечи и повел обратно к фургону.

– Пожалуй, к этой теме мы вернемся позже. Когда они опять проезжали лавровую рощу на обратном пути, солнце уже клонилось к закату. Коул ехал медленно, надеясь, что так фургон не рассыплется на кусочки под тяжестью груза.