Один за всех, и стая за одного
Шрифт:
Я, всхлипнув, попятилась.
«Осторожнее!»
Понятия не имею, откуда взялась эта мысль. Она словно пришла извне. Но я неожиданно ощутила под своей босой пяткой что-то очень острое. Наверное, осколок камня или палку. Ахнула, оступилась – и полетела вниз с края крутого спуска.
Падение вышло настолько внезапным, что я даже не успела испугаться. Одно бесконечно долгое мгновение, уложившееся между двумя ударами отчаянно колотящегося сердца, и я вдруг обнаружила, что уже не лечу, а лежу на чем-то очень мягком.
Совсем рядом
Волк! Я лежала на огромном звере, который каким-то чудом остановил мое падение, а скорее сказать, позволил мне приземлиться на себя, тем самым спасая от множество переломов или даже смерти.
Зверь негромко и совсем по-человечески застонал опять. Положил голову на скрещенные лапы, глядя на меня мудрыми ярко-алыми глазами.
– Прости, – почему-то извинилась я, как будто он мог меня понять. – Пожалуйста, прости! У тебя болит? Где? Я помогу.
Зверь хрипло, с присвистом, дышал. И мне это очень не нравилось. Так дышат смертельно раненные животные, когда вечный странник уже готовится забрать их в страну мертвых.
– Я сейчас. – Забормотала, встав перед волком на колени. Осторожно тронула его заднюю лапу, которая была вывернута под неестественным углом.
Волк взвизгнул в полный голос, совсем как щенок, которого походя пнул жестокий прохожий, и я отдернула руку. Закусив губу, посмотрела на него, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. Что же делать? Тут нужен целитель. Но я вряд ли смогу в одиночку перетащить такого огромного зверя. К тому же вряд ли старик Беннетт оценит, если я заставлю его ночью идти к раненому волку. Скорее, посоветует обратиться к моему отцу-охотнику, чтобы тот прекратил мучения животного.
«Дай мне свою руку, – опять прозвучало в голове с незнакомыми повелительными интонациями. – Мне нужна кровь. Хотя бы капля чужой крови».
Это напоминало самое настоящее безумие. Я слышу чужой голос в своей голове! Кому он принадлежит? Неужели этому зверю? Да ну, бред какой-то!
Волк устало вздохнул и посмотрел мне в глаза. Из уголка его левого глаза скатилась одинокая слезинка.
Ох, бедный! Как же ему сейчас больно! И я, не задумываясь, протянула ему свою правую руку, ткнув запястьем прямо в пасть.
«Ты сошла с ума!» – взвыл инстинкт самосохранения.
И, как никогда ранее, я была согласна с ним. Но убрать руку уже не могла, словно попав под власть таинственно мерцающих глаз странного зверя.
Волк медленно облизнул мое запястье, не отрывая от меня взгляда, и я с трудом удержалась от нервного смешка. Щекотно как. А затем он обнажил огромные клыки, и мне мгновенно стало не до смеха.
«Не смотри. И не бойся, больно не будет».
Я послушно закрыла глаза. Дернулась, когда почувствовала, как по коже побежало что-то теплое. Но больно действительно не было.
Текли секунды, складываясь в минуты
Однако эта мысль не испугала меня. Мне было все равно. Какое-то непонятное оцепенение овладевало моими мыслями. Хотелось просто лежать и чувствовать, как жизнь уходит из нас обоих.
«Все, больше нельзя, – внезапно услышала я. – Я и так взял слишком много. Но этого должно хватить на зов».
Зов? Я слабо удивилась. О каком зове он говорит?
При этом мне уже не казалось странным то, что я слышу мысли этого чудного животного.
А в следующее мгновение волк вдруг задрал пасть к полной луне и завыл.
Такого воя я не слышала никогда. Он словно выворачивал меня наизнанку, выжимал сердце и душу, заставляя плакать по утраченным возможностям.
Я беззвучно плакала, уткнувшись мокрым от слез лицом в теплую шкуру умирающего волка.
«Теперь ждать».
Понятия не имею, сколько времени мы пролежали вот так – обнявшись, на мокрой от ночной росы земле. Где-то вдалеке слышались крики, иногда я видела среди деревьев отблески далеких факелов. Видимо, родители уже встревожились из-за моего непривычно долгого отсутствия. Отец отправился к лавке, обнаружил ее запертой. Кинулся к Генриху, тот, естественно, сказал, что не видел меня. И поднялся переполох.
Я понимала, что надо отозваться. Встать и крикнуть в ответ. Тогда меня непременно найдут. Но как только я собирала достаточно сил для этого, как неизменно накатывало изматывающее оцепенение. И я вновь погружалась в какое-то подобие полусна-полуяви.
И вдруг волк, к которому я прижималась в попытке согреться, пошевелился. Я удивленно приподняла голову, гадая, что его встревожило. Неужели нас все-таки нашли?
И нас действительно нашли. Но не мои родители. На дорожке, ведущей из оврага вверх, стоял незнакомый мне мужчина, одетый в черное. Свет луны выхватил из мрака его светлые волосы, тускло блеснул в камнях перстней, унизывающих его пальцы, отразился на гарде меча, который он держал в руке.
«Фелан».
Это имя опять само возникло в моих мыслях.
Я испуганно моргнула, заметив, как позади незнакомца из тьмы сплелись еще несколько мужских фигур. Попыталась их сосчитать. Раз, два, три… Пятеро! Их было пятеро.
– Я пришел на твой зов, брат, – почти не разжимая губ, обронил блондин. Кинул за спину: – Берите его и тащите наверх к карете. Не шуметь! Пусть эти деревенские продолжают искать. А я возьму девушку.
Девушку? Я внезапно поняла, что он имеет в виду именно меня. Куда и зачем меня брать? Пусть оставят здесь! Рано или поздно, но меня найдут. И я вернусь к семье и Генриху.