Один за всех
Шрифт:
— Да, мы их обсуждали. Хапугина, торговавшая огурцами на улице с лотка, сказала, что в тот день был жуткий ветер, мешал взвешивать товар… Иванько пояснила, что руки от товара были грязные, костяшки счетов от этого залипали, считать было невозможно… Хлопова честно призналась, что вообще не умеет пока считать… А грубость с покупателями… Да, бывает. Но ведь и покупатели-то как себя ведут!
Конечно, от них все зло, от покупателей этих. Не от магазина же, тем более такого образцового, как 52-й. Недаром в его торговом зале две броские, красивые таблички: «НАШ
И задумался корреспондент. Раз уж столь невыносима эта работа, раз покупатель до того заелся, что ему не нравится, когда в него плюют, раз продавцов постоянно ловят на обсчете, обвесе, понижают в должности да еще стыдят принародно вслух, стоит ли тянуть и дальше эту опостылевшую лямку за прилавком, а? Может, ну ее, торговлю?
— Почему? — удивляется Хапугина, честной работе которой всячески препятствует ветер, как умеренный, так и до сильного. — Мне работа нравится, да и коллектив у нас хороший, дружный.
— Как это ну ее?! — даже не понимает вопроса Иванько, у которой, помните, вечно залипают эти коварные костяшки. — Не-ет, работа эта по мне, условия подходящие, от дома недалеко, зарабатываю неплохо.
А то, что меня понизили с продавщицы до уборщицы, так это не имеет значения: я же все равно работаю продавщицей у лотка… Коллектив-то хороший, доверяет.
— И мне доверяет, — свидетельствует Хлопова, не умеющая пока считать. — Вон председателем профкома выбрали. А считать я в конце концов научусь, делов-то! В общем, зачем мне уходить, если все меня устраивает, все! Ну, правда, эти покупатели…
Да, все бы ничего, если б не эти…
И тут я вспомнил о красивых табличках:
— А бригада коммунистического труда — это здесь кто?
И ответил почти что хором дружный коллектив:
— Все!!!
А КТО У ВАС В ЖИТОМИРЕ?
Когда уже стало совсем невмоготу, все средства были перепробованы, ко всем заинтересованным лицам было воззвано и не получено никаких ожидаемых результатов, гражданка В. пожаловалась в газету. Ну, и что ж тут удивительного?!
А удивительное будет дальше. Нет, гражданка не рассказала ничего из ряда вон выходящего.
Она очень болела за дело, с которым пришла в приемную. Больше того, она за него болела, может быть, даже чуть больше, чем те, кому это следовало делать по должности.
И дальше ничего удивительного и необычного не произошло. Просто редакция, взяв у гражданки все принесенные ею документальные подтверждения своей правоты, внимательно изучила вопрос и напечатала на своих страницах фельетон. О том, как один крупный руководитель одного крупного научного учреждения допустил по крайней мере одну крупную ошибку и вместо того, чтобы прислушаться к мнениям подчиненных, занялся… самими подчиненными.
И в этом, оказывается, тоже не было ничего удивительного.
С авторитетных страниц прозвучала критика — что делать? Читатель, вероятно, думает, что надо внимательно прочесть газету, затем
Он внимательно прочел, все проанализировал и вызвал несогласных. Вернее, несогласную. Гражданку В., свою подчиненную.
— Ну что, довольны? — вместо приветствия сказал он. — Сделали свое черное дело?
— Вы о чем?.. — не ожидала подчиненная такого поворота.
— Ну, бросьте! Вы же жаловались на меня в газету? Вы?
— До этого, вы помните, я неоднократно обра…
— Ага-а, значит, вы! А как же вы это проделали?
— Что именно?
— Ну, расскажите, как вы эту свою жалобу конкретно осуществили? Куда пришли? Когда именно?
— Просто взяла да и пришла в приемную газеты…
— Ага-а! — потирая руки, заходил по кабинету руководитель. — Значит, пришла в приемную… Значит, в служебное время! Да?
— Нет, в субботу.
— В субботу?.. — несколько растерялся хозяин кабинета. — Та-ак. — Он о чем-то подумал с секунду, потом неожиданно спросил в упор: — А кто у вас есть в Вильнюсе? Отвечайте!
— В каком смысле?.. В Вильнюсе?… Никого вроде нету…
— А кто у вас в Житомире? А в Череповце? А в…
— Я, простите, не совсем понимаю, к чему эти вопросы…
— Бросьте! Все вы понимаете! Вы же знаете, что из Вильнюса, Житомира, Череповца мне пришли вот эти ругательные отклики на фельетон, вы же их организовали! Вы!!!
Подчиненная, конечно, сначала опешила. Потом удивленно посмотрела на кричащего руководителя. Потом сообразила, что к чему. Потом взяла себя в руки. Потом спокойно, но твердо сказала:
— Вы. На меня. Не кричите. Пожалуйста. — И вышла из кабинета.
А он начал готовиться к обстоятельному ответу на выступление газеты. Вы думаете, читатель, он собрал специалистов, внимательнейшим образом проштудировал имеющуюся документацию? Вы частично правы. Собрал. Правда, не специалистов, а сторонников. И проштудировал. Правда, не документацию, а «Журнал записи ухода сотрудников». И показал его сторонникам. А там, в этом «журнале», была одна неувязочка. По поводу ухода В. такого-то числа такого-то года в такую-то организацию. На целый рабочий день.
И опять ее вызвали. И опять сказали:
— Ну что, довольны? А между прочим, вместо того, чтобы писать разные кляузы в разные газеты, лучше бы работали добросовестно на своем рабочем месте, а не уходили такого-то числа такого-то года в такую-то организацию без разрешения.
— У меня было разрешение.
— Покажите.
— Но вы же знаете, что это обычно делается устно.
— Ничего мы не знаем. Пишите объяснительную.
Что же тут объяснять?! Не написала. Вызвали опять: