Один за всех
Шрифт:
Полки егерей Щеглова и гренадёров Шварцкопфа спешно позавтракали и ускоренным маршем выдвинулись догонять французов. А итальянские эскадроны Брехт отправил в глубокий охват. Должны были обогнать колонну отступающих французов и обстрелять её спереди. Этих Пётр Христианович тоже предупредил, что зря рисковать жизнями не надо. Цель остановить колонну. Дальше уже дело других воинов. Чуть дольше провозились артиллеристы, холм был с довольно крутыми склонами, и если затащить наверх пушки помогли лошадям артиллеристы и какая-то мать, то вот спустить их оказалось, даже используя эту самую «мать», не просто. Пушки норовили разогнаться и покалечить тяжеловозов, пушкари как могли их тормозили, даже бросались под колёса, чтобы спасти коней. В результате трое получили сильные ушибы, а один вообще перелом. Не уберегли и одного першерона. Пушка пошла юзом и перевернулась.
Только к десяти утра артиллерия в сопровождении двух эскадронов кирасир двинулась в погоню за остальным войском. Брехт остался с артиллеристами. И даже пожалел, что гренадёров раньше отправил врага преследовать полторы тысячи богатырей немецких и чеченских были бы хорошим подспорьем. В учебнике физике, где всякие силы проходят, силу человека оценивают в одну треть от лошадиной. Наверное, если обычных кляч и диванных стратегов рассматривать, то так и есть. А если эту же клячу сравнить с Кристианушкой или братиком Петером? Вот. А у него таких Петеров сотни. На руках бы пушки спустили.
Спустили пушки, всему бывает конец, позавтракали почти на ходу и бросились догонять основные силы. Через пять минут уже Брехт не утерпел и с Ванькой и десятком кирасир оторвался от артиллерии. Всем хороши шайры и першероны, только рысь у них не рысистая. Не спешат жить огромные коняги.
Событие шестьдесят третье
Людская ненависть должна иметь какой-то выход!
Ксения Собчак
Ненависть не заведёт тебя далеко, но может завести слишком далеко.
Казимеж Тетмайер
Французы сами загнали себя в западню. Милан и земли вокруг находятся как бы между двумя горными массивами с севера Альпы, а с юга Апеннины. Называется эта живописная территория — Паданская низменность. И с этих гор, как с южных, так и с северных, бегут речки, которые собираются рано или поздно в одну приличную реку. Называется она — По.
Это крупнейшая река Италии и весной и-за таяния снегов она вполне себе полноводна и непроходима. Только через мосты можно перебраться. На той дороге, по которой драпала, бросая обозы, армия Итальянского королевства, мост был, километрах в двадцати от места, что стратеги французские выбрали для битвы. Добрались передовые отряды до моста через По к обеду. Мост вполне широкий и не сильно замедлил движение отступающей армии. Вот только… В полукилометре к северу протекает небольшая речушка — приток По с довольно обрывистыми каменистыми берегами и через неё древние римляне мост акведучный тоже построили, вот только… Мост узкий, по нему две телеги не разъедутся. Несколько тысяч всадников, обогнавших основные сила французов почти не снижая скорости преодолели мост через По и уткнулись в это недоразумение. Речушка с громким названием Каво-делла-Балосса остановила армию убегающую от Брехта. Не понадобились засады и наскоки. Сами себя заперли. При этом части продолжали двигаться по широкому моста через По и накапливаться перед мостиком через эту «каву». К тому моменту, как Брехт преодолел двадцать километров от места ночного боя до реки По, картина выглядела так: на узком пространстве между реками сгрудились почти все кавалеристы, они, мешая друг другу, по одному всаднику перебирались на ту сторону, но давка, паника и отсутствие центрального командования приводила к тому, что перед мостиком постоянно была давка и скорость просачивания армии через это игольное ушко составляла несколько человек в минуту. Такая же толпа, только состоящая из пехотинцев билась за возможность преодолеть широкий мост через По. На нём опрокинули орудие, перед ним застряла телега с чем-то ценным для одного из генералов, и в результате перед телегой уже полегло несколько человек предпринявших попытку сбросить телегу с моста и застреленных свитой генерала.
Живости моменту придавали баварские кирасиры. Они группами по двадцать — тридцать человек с разных сторон подъезжали к хвосту колонны, производили выстрел из кавалерийских карабинов, стреляющих всё же дальше французских гладкоствольных ружей, и тут же возвращались назад, уступая место следующим желающим
Пётр Христианович с расстояния примерно в километр с небольшого холмика в трубу подзорную ситуацию оценил. И это «Великая» армия. Было над чем подумать. Сейчас подойдут артиллеристы, и можно будет тут всех похоронить. Да и егеря из Слонобоев вполне могут проредить желающих перебраться на тот берег. И чего эти товарищи тогда сделают? Они прыснут вдоль реки в обе стороны. То есть, в Милан точно не попадут. Большая часть рассеется по Падунской низменности, собьётся потом в шайки грабителей и будет кошмарить местное население. Плохо это или хорошо. Плохо. Людей ограбленных и убитых жалко. Женщин изнасилованных этими горе вояками ещё жальче. Потому нужно до минимума сократить эти возможные банды — как можно больше французов здесь похоронить. А с другой стороны медали огромный плюс есть. Как будут итальянцы после всех этих бесчинств относиться к французам. Ответ очевиден — люто ненавидеть. Они тоже будут сбиваться в отряды, и пытаться уничтожить грабителей и насильников. Огромный плюс. Просто подарок. Вот и думай.
— Ванька, — найди мне полковника Щеглова и отправь кого к Ермолову, пусть поторопится. Есть для него работа.
Событие шестьдесят четвёртое
… Платини — француз, а мы знаем, что представляют из себя эти люди. Они искренне верят в то, что именно они лучше всех.
Диего Марадона
В некоторых частях света водятся обезьяны, в Европе же водятся французы, — что почти одно и тоже.
Артур Шопенгауэр
Ни малейшей жалости к истребляемым у моста и за мостом французам Пётр Христианович не испытывал. Уж непонятно почему, но не любил эту нацию. Вроде ничего плохого не сделали лично ему. Ни один француз. Ни в прошлом, ни в будущем. И в детстве зачитывался книгами Дюма и Жюля Верна. Не привили эти книги любовь к французам, и даже под пытками не скажет почему. И замечательные фильмы с Луи де Фюнесом про полицейского или про Фантомаса не привили. И книжные герои и экранные не ассоциировались с Францией. Просто хорошие фильмы и хорошие книги. С Францией ассоциировалось предательство французов в русско-японской войне. Союзники ведь были. Ещё французские дивизии в войсках Гитлера. Вступление в НАТО и санкции введённые после 2014 года — это Франция. Наполеон в Москве — это Франция.
Вот и смотрел сейчас на то, как его артиллеристы сотнями истребляют французов, Брехт вполне спокойно. Только и радости не было. Всё, напился крови. Устал. Бесконечная война уже пять лет. Надоело. И бежать, высунув язык, подстёгивая прогресс тоже надоело. Хотелось остановиться. Уехать в Студенцы и жить эдаким богатым барином. Пескарей на удочку с сыновьями удить. Коняжек огромных разводить. Да даже девок по сеновалам валять. Грибы ещё собирать в осеннем берёзовом лесу, переживая, что не заметил груздя и наступил на него. А он, гад, целый и совсем не червивый оказался. Хотя, вон, рядом родственнички его в листве прячутся. Беленькие, крепенькие. Пожарить их со свежей картошкой, присыпать чуть укропом мелко-мелко порезанным. Лепота.