Одиннадцать часов на трупе
Шрифт:
А вот и дверь с четкой щелкой замка, в которую оставалось лишь вставить ключ. Бремез оглянулся в сторону улицы Пети-Шам, неприятно клацнув зубами. Фредди ухмыльнулся:
– Что, поджилки трясутся?
– Это у меня-то! Еще чего.
– Я же сказал тебе: предусмотрено все.
Фредерик Бремез в этот момент не без горечи вспоминал о своей уютной кровати, любимой семье, преданной прислуге, о танцульках у Мольнара короче, обо всем, чего он мог бы лишиться в случае, если этот болван Фредди Бер-рьен что-нибудь упустил. В голове промелькнул образ вонючей тюремной камеры,
Между тем Фредди, вытащив из кармана ключ, вставил его в замок, дважды повернул и распахнул дверь. Он с торжеством шепнул:
– Вот мы и на месте. Входи быстрее.
Они очутились внутри магазина. Фредди с гордостью подумал, что даже Джеймс Дин в фильме "Ярость жизни" не сделал бы лучше, чем он. Да и не столь хладнокровно.
– Ящик кассы.
Он наугад нажал на клавишу, мысленно поздравив себя с тем, что вовремя надел перчатки, чтобы не оставлять следов. Касса зазвенела, ящик выдвинулся, В нем лежало несколько купюр, которые он быстренько прикарманил. Потом закрыл кассу.
– А теперь - в кабинет.
В магазине, куда через витрины проникал слабый свет с улицы" стоял полумрак. В кабинете же было совсем темно, и Фредди включил фонарик... Появился Боливар, навеки запечатленный в своей воинственной позе. От неожиданности Бремез, стоявший позади Фредди, слабо охнул.
– Заткнись, черт побери, ты что, не видишь, что это всего лишь картина, лопух.
Фредди сейчас брал реванш над тем, кто самозванно возвел себя в роль главаря банды только потому, что у него была машина. Всего за несколько минут и исключительно благодаря своим личным качествам Фредди превратился в руководителя операции. Сознавать это было приятно. Фредди не раз бывал у отца в кабинете и поэтому чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он открыл ящик стола, вытащил оттуда сигару и небрежно закурил. Однако прихвативший его тут же жестокий кашель вынудил его раздавить окурок в пепельнице. Он встал перед Боливаром:
– Подержи фонарик.
Укрощенный Бремез повиновался. Яркий пучок света заплясал на холсте картины. Симон Боливар своим жестким взглядом диктатора, казалось, негодующе порицал их за столь неблаговидные поступки.
– Теперь смотри внимательнее, - сказал Фредди.
Развязным жестом он ткнул в раму, и картина повернулась. Затем Фредди все в той же бесцеремонной манере набрал шифр, вставил в замок ключ, сделанный им по оттиску с оригинала, и сейф открылся.
– Не так уж и сложно. Теперь посвети.
Он в бессильной ярости выругался. В сейфе не было ни гроша, даже самой мелкой купюры. Вместо денег там лежали нелепая черная записная книжка и несколько сколотых между собой листков. Фредди пробормотал:
– Ни шиша. Тем хуже, возьмем эти бумаги, и ему придется раскошелиться, чтобы получить их обратно.
При свете фонарика он полистал документы и удовлетворенно заметил:
– Это список его клиентов. Ну
– Записка у тебя?
– забеспокоился Бремез.
– Конечно.
Фредди вытащил лист бумаги, на котором после жарких споров вместо текста: "С благодарностью от крутых парней..." - было решено написать проще и понятнее: "Чихать мы хотели на того, кто сие прочтет". Он положил послание в сейф на самое видное место, закрыл дверцу и сбил шифр. Боливар вошел в строй, и оба взломщика, разочарованные, но с облегчением, беспрепятственно вышли на улицу. Она по-прежнему была абсолютно пуста. Фредди даже позволил себе запереть за собой магазин.
На улице Пети-Шам Фредди и его приятель закурили,
– Я же говорил тебе, что предусмотрел все.
– Подумаешь, - сморщился Бремез.
– Все это было слишком легко! У собственного отца! Эх, вот был бы незнакомый магазин - совсем другое дело! Куда как интереснее!
Глубоко уязвленный в своих самых лучших чувствах Фредди с вызовом спросил:
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что ты слышал: нам ведь ничего не грозило! А где же удовольствие? Нет, я лично предпочитаю настоящие эмоции. А то все равно что холостой выстрел - никакого риска кого-нибудь ухлопать!
Фредди решил, что этот недоумок заслуживает только презрения:
– Болтай, болтай! А сам в штаны наложил!
– Это я-то наложил? Ах, ах, ах, вы только послушайте его! Да ты просто смешон с твоими папенькиными штучками! Даже по десять кусков не отхватили! Едва окупятся транспортные расходы,
Фредди, вне себя от возмущения, замкнулся в красноречивом молчании. Уже в машине они посчитали добычу и поделили между собой одиннадцать тысяч шестьсот франков. Кроме того, Фредди оставил у себя конфискованные у отца документы. Сообщники обмыли успех, неоднократно приложившись к припасенной Бремезом бутылке виски. Заплетающимся языком тот опять попытался доказать Фредди несостоятельность их затеи:
– Пойми, Фредди, одиннадцать тысяч франков ты мог бы с таким же успехом стянуть из сумочки твоей сестрички! Такая плевая добыча не стоит затраченных трудов...
– А списки?
– возразил Фредди, чьи мысли ворочались в голове все тяжелее и тяжелее.
– Они стоят целое состояние, это я тебе говорю. Да мой отец за них выложит миллионы.
– Интересно, как все это ты устроишь? Придешь к папочке и скажешь: "У меня оказались списки твоих клиентов, и я верну тебе их, но только за деньги!" Да он тебе так врежет, твой отец...
– Дай мне досказать! Кинь-ка бутылку.
Сделав основательный глоток, Фредди передал виски приятелю, который последовал его примеру. Фредди долго пытался вспомнить тот убийственный аргумент, который только что приходил ему в голову и должен был сразить Бремеза наповал, но память отказала. Посему он удовольствовался лишь фразой:
– Я изменю голос по телефону, как это делают шантажисты, усек?
– А я сейчас, - встрепенулся Бремез, - закачусь к Мольнару. Если будем тянуть резину и дальше, то там все кончится. Уже пять часов, нет, без пяти три. Люблю подрыгаться на танцах.