Одиннадцать дней осады
Шрифт:
Лоранс(улыбаясь). Остановитесь, вы делаетесь невыносимы!
Рокфёй. Ну, наконец-то! Вот и улыбка!
Лоранс. Ах, если бы вы нашли средство помешать Роберу пойти на эту вечеринку!
Рокфёй. Добейтесь ордера на арест!
Лоранс. Предпочла бы что-нибудь менее жестокое.
Рокфёй. Давайте поищем.
Те же, Батист.
Батист. Мадам… Прошу прощения…
Лоранс. Мне это неизвестно… А почему такой вопрос?
Батист. Потому… потому что принесли срочное письмо для месье.
Лоранс. В самом деле?
Батист. Принесли еще утром, но я не сумел передать…
Рокфёй. Вы забыли в кармане?
Батист. Да, месье.
Рокфёй. Что за народ!.. Все они одинаковы!
Лоранс. Дайте мне. (Батист уходит. Рокфёю.) Этот поспешный уход… А если это свидание?.. Письмо…
Рокфёй. Ну, успокойтесь! Успокойтесь! Успокойтесь же!
Лоранс. Ах, у меня нет сил… Посмотрите сами.
Рокфёй(берет в руки конверт и вскрывает его). Повестка!
Лоранс(живо). Повестка?
Рокфёй. Из национальной гвардии! [4]
4
Национальная гвардия — вооруженное гражданское ополчение, использовавшееся в мирное время как средство поддержания порядка; впервые появилось в годы Французской революции, воссоздано после Июльской революции 1830 г.
Лоранс(с радостью). Из гвардии?
Рокфёй. И на сегодняшний вечер… Мадам, сама судьба в полицейской каске принесла эту повестку.
Лоранс. Что вы хотите сказать?
Рокфёй. Позвольте мне распорядиться от вашего имени. (Зовет.) Батист! (Появляется Батист.) Вы отправитесь с повесткой в клуб и передадите ее месье в собственные руки.
Батист. Месье очень плохо встретит меня.
Рокфёй. Ну, это ваше дело, не так ли?
Лоранс. Идите!
Батист делает несколько шагов к двери.
Батист(возвращаясь). Ах, да! Доктор Дюверне спрашивает, не здесь ли господин Рокфёй.
Лоранс. Месье Максим?.. Впустите его!
Батист уходит.
Лоранс. Итак, друг мой, каков же ваш план?
Рокфёй. Разве вы не поняли, что ваш муж находится в опасности? Ему грозит тюрьма. Он не может не подчиниться, и — честное слово! — если он не проведет вечер наедине со своей женушкой, то его тем паче не будет ни в клубе, ни на дружеской пирушке.
Лоранс. Правда!..
Рокфёй. Вот вам пример женского коварства! И еще кое-кто хочет, чтобы я женился?.. Ну уж нет!
Рокфёй, Максим.
Максим. Я только что от тебя!
Рокфёй. Ая рассчитывал застать тебя здесь.
Максим. Я так спешил сообщить тебе о своем счастье! Друг мой, она приезжает.
Рокфёй. Она приезжает! Ба! Но кто же эта Ома?
Максим. Ну Леони же!.. Подруга мадам Мобре!
Рокфёй. Мадам де Ванвр! Она! Леони! Сначала местоимение, потом имя! К чему такая манерность?
Максим. Разве есть слово прекраснее этого: Она! Это слово говорит обо всем! Оно всему подводит итог! Она! А это значит красота, грация, ум… Любимая, обожаемая, боготворимая женщина. Она, единственная, божественная, идеал, совершенство!.. Она! Наконец-то она!..
Рокфёй. А он… разгоряченный!.. Он… изможденный! Он, ослепший и оглохший, он, в конце концов, свихнувшийся!
Максим. Да, да, смейся надо мной!.. Я позволяю, потому что счастлив! Я молод и богат, не горбат, не кривоног, не сутул! Я врач, известный и уважаемый; у меня есть одна только страсть: путешествия! И эта страсть, казалось бы, защищает меня от любви или, уж во всяком случае, от женитьбы: можно ли надеяться, что женщина захочет разделить судьбу с таким беспокойным, подвижным, странствующим существом?.. Но нет же! Судьба предоставила мне возможность встретить в мадам де Ванвр вдову, еще более меня привязанную к постоянным перемещениям — неистовую, неудержимую, заядлую путешественницу!.. И я, друг мой, надеюсь получить руку этой женщины, жажду обладать этой особой и объехать с ней вокруг света!
Рокфёй. Обольститель!
Максим. Она приезжает! И я смогу напечатать объявление о предстоящем бракосочетании, составить контракт, купить перчатки и заказать свадебные подарки!
Рокфёй. Да как же ты об этом узнал?
Максим. Из ее собственного письма, адресованного мадам Мобре, которая передала мне его сегодня утром… Вот оно!
Рокфёй. Облепленное марками разного цвета и формы, перепачканное, пожелтевшее от пыли множества почтовых контор! На твоем месте я опустил бы его в уксус. Такую вещь можно брать только пинцетом!
Максим. Читай, читай же, холодная и вульгарная душа!
Рокфёй. Оно датировано?
Максим. Прошлым месяцем. Она послала его с дороги, покидая Севилью.
Рокфёй. Ба, из Севильи! Мне казалось, что такое возможно только в романсах. (Напевая.) Вы слыхали? В Барселоне… (Возвращаясь к прежнему тону.) Нет! И это письмо?..
Максим. Да, всего две строчки, но в них, не называя моего имени, раскрывается самая нежная страсть, самая настоящая любовь!