Одиннадцатая заповедь
Шрифт:
– Нет, нет! – закричал Петровский, падая на колени. – Я уйду в отставку!
Зеримский во второй раз нажал на спуск. Услышав сухой щелчок, он вспомнил, что в винтовке был всего один патрон. Он встал с гримасой разочарования на лице и положил оружие на стол.
– Я принимаю вашу отставку. Но прежде проследите, чтобы все, что осталось от Романова, было собрано и отправлено в Санкт-Петербург. – Он направился к двери. – И побыстрее. Я хочу присутствовать на похоронах отца и сына.
Когда Зеримский
Том Лоренс первым повернулся спиной к самолету, медленно приближавшемуся к взлетно-посадочной полосе. Он подошел к ожидавшему его вертолету и обнаружил там Энди Ллойда с прижатой к уху телефонной трубкой. Когда вертолет взлетел, Ллойд закончил разговор и доложил президенту об исходе срочной операции, проведенной утром в Госпитале Уолтера Рида. Лоренс кивнул, когда Ллойд в общих чертах обрисовал план действий, рекомендованный Брейтуэйтом.
– Я лично позвоню миссис Фицджеральд, – сказал он.
Президентский вертолет сел на Южной лужайке. К Белому дому они шли молча. Секретарь Лоренса нетерпеливо ждала их возле дверей.
– Доброе утро, Рут, – в третий раз за сегодня приветствовал ее президент.
– Назначенные на десять посетители уже сорок минут дожидаются вас, – сообщила она.
– Да ну? Тогда скорее проводите их сюда.
Президент вошел в Овальный кабинет, открыл ящик стола и вынул оттуда два листа бумаги и аудиокассету, которую вставил в стоявший на столе магнитофон. Энди Ллойд принес из своего кабинета две папки и сел на свое обычное место рядом с президентом.
В дверь постучали. Рут открыла ее и объявила:
– Директор и заместитель директора ЦРУ.
– Доброе утро, господин президент, – жизнерадостно произнесла Хелен Декстер. Заместитель шел чуть позади нее.
– Вы будете рады узнать, – сев, продолжила Декстер, – что мне удалось решить проблему, которая, как мы опасались, могла возникнуть во время визита российского президента. В общем, у нас есть все основания полагать, что некий человек больше не представляет угрозы для нашей страны.
– Не тот ли это человек, с которым я переговорил по телефону несколько недель назад? – спросил Лоренс, откидываясь на спинку кресла.
– Я не вполне вас понимаю, господин президент, – сказала Декстер.
– Тогда позвольте мне вас просветить. – Лоренс подался вперед и включил магнитофон.
«Я посчитал нужным лично позвонить вам, чтобы вы осознали всю важность предстоящей вам работы. У меня нет ни малейших сомнений в том, что вы – именно тот человек, которому по плечу это задание».
«Спасибо за доверие, господин президент».
Лоренс остановил пленку.
– У вас, вне всякого сомнения, должно быть объяснение тому, откуда взялась эта запись, – сказал он. – Дело в том, что я никому не давал подобного задания.
– Вы обвиняете Управление в…
– Я ни в чем не обвиняю Управление.
– Господин президент, если вы так шутите…
– Я похож на шутника? – поинтересовался Лоренс и снова включил магнитофон.
«В сложившихся обстоятельствах я не мог поступить иначе».
«Спасибо, господин президент. Я считал невозможным приступить к заданию, не убедившись, что приказ исходит непосредственно от вас».
Президент выключил воспроизведение.
– Если хотите, можем послушать дальше.
– Могу вас уверить, – сказала Декстер, – что операция, о которой упоминает Фицджеральд, – самая рутинная.
– Вы хотите, чтобы я поверил, что убийство российского президента в ЦРУ теперь считают рутинной операцией? – переспросил Лоренс, не веря своим ушам.
– В наши намерения убийство Зеримского не входило.
– В ваши намерения входила смерть на виселице невиновного человека, – язвительно заметил президент. В воздухе повисло молчание. Затем Лоренс добавил: – Таким образом вы пытались избавиться от свидетеля, который мог указать на вас как на организатора убийства Рикардо Гусмана.
– Уверяю вас, ЦРУ не имеет ничего общего с…
– Сегодня утром Коннор Фицджеральд рассказывал нам совсем другие вещи, – сказал Лоренс.
Хелен Декстер молчала.
– Может быть, вы прочтете показания Фицджеральда, подписанные им в присутствии министра юстиции.
Энди Ллойд открыл первую из двух папок и передал Декстер и Гутенбергу показания, подписанные Коннором Фицджеральдом и заверенные министром юстиции.
– По совету министра юстиции я отдал распоряжение уполномоченному на то специальному агенту арестовать вас обоих по обвинению в измене. Если вас признают виновными, приговор, как мне сказали, может быть только один.
Декстер сидела поджав губы. Ее заместитель уже заметно дрожал.
Лоренс повернулся к нему:
– Конечно, Ник, вы могли и не знать, что директор действовала, не имея на то необходимых полномочий.
– Абсолютно верно, сэр, – выпалил Гутенберг.
– Я так и предполагал, что вы это скажете, Ник, – сказал президент. – И, если вы найдете в себе силы поставить подпись под этим документом, – он подвинул ему лист бумаги, – ваш смертный приговор будет заменен пожизненным заключением.
– Что бы это ни было, не подписывайте, – приказала Декстер.
Гутенберг не обратил на нее внимания. Он достал из кармана ручку и подписал заявление об отставке с поста заместителя директора ЦРУ.
Декстер взглянула на него с нескрываемым презрением, затем снова повернулась к президенту.
– Я ничего не буду подписывать, господин президент, – заявила она с вызовом. – Меня не так легко запугать.
– Хорошо, Хелен, – сказал Лоренс, – если вы не хотите, чтобы с вами все прошло так же чинно и благородно, как с Ником, за дверью дожидаются два агента Секретной службы, у них приказ о вашем аресте.