Одиннадцатый император
Шрифт:
Толковый и расторопный Тион принёс перекусить. Из носика большого пузатого чайника поднимается лёгкий парок. На большой тарелке маленькой горкой возвышаются рисовые пирожки с фасолью и сладкое печенье. Что особенно приятно, на подносе две фарфоровые чайные кружки.
– Ваше величество, – Тион ловко поклонился, посуда на овальном подносе даже не брякнула, – не желаете ли подкрепиться?
В глазах Рума Лингау было блеснул огонёк недовольства, однако по комнате уже разлетелся приятный запах свежего зелёного чая и рисовых пирожков. Желание отослать слугу подальше испарилось, вместо этого Рум Лингау произнёс:
– Благодарю, уважаемый. Я не откажусь
Быстро и ловко Тион переставил посуду на низенький квадратный столик перед принцем. Самым последним овальный поднос покинула вторая фарфоровая чашка.
– Уважаемый наставник, – Рум Лингау улыбнулся, – прошу вас разделить со мной эту скромную трапезу.
– Благодарю вас, ваше величество, – Саян тут же пересел за столик напротив принца.
Сам того не ведая, слуга Тион появился в комнате как нельзя кстати. Всё, что нужно было знать Руму Лингау, он уже знает. Дальнейший разговор мог бы завести бог знает куда. Если при Саяне принц ещё может позволить себе вольность в словах, то при Тионе, который прислуживает ему едва ли не с рождения, никогда.
Как младший по статусу Саян разлил по чашкам свежезаваренный зелёный чай. Квадратные печенья щедрой рукой покрыты тёмным мёдом.
Слуга Тион с поклоном выбрался из комнаты, однако принц так и не вернулся к прерванному разговору. Вместо этого Рум Лингау принялся с отсутствующим видом потягивать зелёный чай. В его левой руке так и застыл едва надкушенный пирожок. В комнате повисла тишина. Юному принцу есть над чем подумать. Дай бог, он придёт к нужным выводам сам и только сам.
Глава 6. Неуёмный темперамент
– Ах, уважаемая Ксана, вы только гляньте, какими невероятными восхитительными видами природы Великий Создатель наградил эту дикую страну. Какая зелень! Какие милые и наивные аборигены!
Витус Ринт потянул поводья на себя. Конь по кличке Гордый тут же приподнялся на задних копытах и прыгнул вперёд. Витус Ринт сдавленно охнул, но тут же развеселился ещё больше.
– Вы правы, уважаемый, – проститутка Ксана приторно-сладко улыбнулась. – Признаться, я едва согласилась принять ваше предложение прогуляться за пределы Икчуна. Но теперь совершенно не жалю об этом.
Проститутка Ксана, в отличие от витуса Ринта, не дёргает свою кобылку по кличке Пчёлка из стороны в сторону. Для женщины она неплохо держится в седле. И это при том, что она сидит по-женски свесив ноги на левую сторону. Иначе подол её пышного платья цвета лайм задрался бы самым постыдным образом. Милаг Зилуч, личный секретарь купца Ринта, лишь молча скрипнул зубами от злости. Проститутка проституткой, а ведёт себя как порядочная женщина.
Не от хорошей жизни, а от бедности и безысходности больше семи лет назад Милаг нанялся личным секретарём к купцу Лепаду Ринту. Так-то грех жаловаться: работа не пыльная, а жалованье вполне себе приличное. Одно плохо, Милаг тихо вздохнул, неуёмный темперамент витуса Ринта носит его по всему белому свету. Последний раз побывать дома, в милой сердцу Фатрии, довелось больше четырёх лет назад. И вот теперь всё тот же неуёмный темперамент занёс витуса Ринта в далёкую и дикую Тассунару.
Торговые дела ещё ладно: переписка с партнёрами, договора, векселя, проценты. Работа хоть и скучная, но привычная и хорошо знакомая. Так нет же! Милаг в очередной раз ткнул пятками в лошадиные бока, старый конь по кличке Гиря недовольно шевельнул ушами и едва-едва соизволил прибавить шаг.
Сегодня днём, после сытного обеда
В Икчуне хватает борделей. Милаг сам пару раз навешал местных красавиц. Но вот женщин с севера материка Науран мало. Вот и приезжают «доступные красавицы» типа Ксаны, чтобы кружить головы добропорядочным купцам и драть по три шкуры за одну ночь. Да и ладно если бы просто требовали за свои раздвинутые ножки слишком много. Деньги, оно, дело наживное. Так нет же! Зубы вновь недовольно скрипнули, Милаг искоса глянул на проститутку. Та же Ксана любит гнуть пальцы и требовать к собственной персоне особого отношения. Вот витусу Ринту и пришла в голову «гениальная идея» свозить шлюху на загородную прогулку.
Маленькая кавалькада неторопливо скачет по пыльной дороге. Витус Ринт вовсю красуется перед Ксаной, поёт соловьём и пушит хвост словно павлин. В ответ Ксана мило щебечет всякую чушь и весьма тонко восхищается уважаемым купцом. Милаг то и дело отворачивает лицо, глаза бы не видели. Хорошо, что хоть окрестностями, слава богу, и в самом деле можно любоваться до бесконечности.
Тассунара – горная страна. Буквально через несколько километров узкая и пыльная дорога пошла в гору. Ещё через несколько километров с края проезжей части открылся великолепный вид на Икчун. Огромный город толстой тёмно-красной полосой примостился на берегу Икчунского залива. На северной окраине, на высоком холме, гордо возвысился замок местного князя. Дальше на восток, за широкой полосой изумрудной воды, можно разглядеть огромный остров Инран.
Тонкая линия крепостных стен отделяет городские кварталы от пригородов. Зелёные прямоугольники рисовых полей едва ли не вплотную походят к крайним домам. То тут, то там на прибрежной равнине маленькими живописными кучками разбросаны убогие жилища местных крестьян. Возле каждой деревни в обязательном порядке растёт небольшая бамбуковая роща.
По дороге на встречу то и дело попадаются аборигены. В основном крестьяне и мелкие торговцы. Каждый раз местные жители замирают в немом изумлении и, на всякий случай, теснятся к краю дороги. То, что сначала Милаг принял за женское платье, на самом деле таким не является. Это так называемое кимоно, местная одежда и мужчин, и женщин. Хотя на крестьянах гораздо чаще можно встретить серые куртки и короткие штаны. Вместо сумок или вещевых мешков за плечами у аборигенов огромные плетёные корзины.
Самое ужасное, это местные дворяне. Если крестьяне и торговцы в ужасе шарахаются от коней витуса Ринта и Ксаны. То эти с гордым видом замирают на месте. Глаза так называемых самураев превращаются в узкие щёлки, а ладони очень даже выразительно обнимают рукоятки страшных мечей. От столь грозного и решительного вида начисто пропадает желание смеяться над нелепыми причёсками местных дворян или потешаться над их просторными шароварами, что издалека можно легко принять за чёрные юбки.
Экзотика во всём своём прекрасном и ужасном великолепии. Милаг нервно покосился на очередного местного дворянина в изрядно потёрной накидке без рукавов. Уж слишком Тассунара не похожа на милую сердцу Фатрию с её приветливыми крестьянами и достойными дворянами. Здесь всё, абсолютно всё, совершенно другое, совершенно чужое.