Одиночество души: надежда на счастье

Николаева Наталья

– Разреши? Я аккуратно…

Мне показалось или он тоже волнуется и переживает? Его руки легко и нежно опустились на мой животик, но я всё равно не спускала с них взгляда. Казалось, что он пытался прощупать сквозь меня ребёнка. Даже я ещё не готова взять на руки младенца, так как это большая ответственность и новый поворот жизни. А он уверенно и одновременно заботливо обследует мой живот, после чего малыш успокоился. Должно быть, он почувствовал впервые руки ОТЦА рядом с собой.

Вмиг ушла боль и вечная тяжесь в пояснице, я так удобно располоилась на груди Станислава Николаевича, как будто была рождена для этого.

Все обиды и страхи исчезли, настало долгожданное счастье и уют. Я как будто попала на миг в рай, который сама когда-то разрушила…

Не знаю, сколько продолжалась эта идилия, но в дверь раздался звонок. Станислав Николаевич негромно чертыхнулся, пошёл и открыл двери. Затем, прежде чем сесть на прежнее место, подал мне из зала халат. Конечно, я всё поняла и молча его надела. Но увидеть Максима перед собой я не ожидала. Он грозно смотрел на отца, стоя в дверях кухни, как всегда с пакетом продуктов в руках. Станислав Николаевич никак не высказал своих чувств, а молча смотрел в свой телефон, что-то там листая. Я понимаю, что сейчас являюсь просто здесь лишней, тем более для обоих стала просто яблоком раздора. Но как выйти отсюда или исчезнуть, чтобы меня не заметили?

Первым нарушил тягостное молчание Максим, поставив пакет на стол:

– Что он здесь делает? – кивает в сторону отца головой.

– Это ты зачем сюда пожаловал? – спокойно ответил Станислав Николаевич.

– Ты развёлся с ней, вот и иди, развлекайся дальше, – выкрикнул Максим, показывая рукой на дверь.

– Да, я вижу, что ты всячески стараешься заменить меня, – подытожил Станислав Николаевич.

– А ты хотел, чтобы я оставил одну и беременную?

– Ну, о том, чтобы я не узнал о беременности, ты хорошо всё скрывал.

«Наташа, очнись, не молчи. Ведь Станислав Николаевич думает, что во всём виноват Максим!» – просыпается мой разум. Я с большим усилием проговариваю обоим мужчинам:

– Это я не хотела, чтобы кто-либо знал о беременности. Максим не виноват.

– Молодец, Максим, теперь тебя уже и защищают. А дальше что?

– Не твоё дело, мы сами разберёмся, – вставил серьёзно Максим.

– Ошибаешься, есть одно обстоятельство, которое я не могу оставить.

– Ты прекрасно жил без неё, вот и продолжай дальше! – никак не унимался Максим.

– Максим, сейчас ты оставишь нас, и не будешь доводить эту встречу до скандала. Если ты, конечно, не хочешь волновать Наталью.

– Ты здесь не распоряжаешься, только она может о чём-либо просить.

И тут вдруг на меня устремились две пары глаз, одни жалостливо, другие холодно и властно. Конечно, я не хочу, чтобы Максим уходил, он так последнее время меня оживляет и поддерживает. Но и поговорить со Станиславом Николаевичем просто необходимо, так как это его ребёнок. Поэтому лучше не тянуть с разговором и решить всё сегодня. Дотрагиваюсь до плеча Максима, ласково произношу, старая его не обидеть:

– Максим, ты же понимаешь, что нам нужно поговорить. Извини.

Он немного растерянно посмотрел на меня, но успокоился и произнёс:

– Там я свежую выпечку принёс, которую ты любишь.

– Спасибо тебе большое, – стараюсь выдавить улыбку, но из-за строгого наблюдения за нами Станислава Николаевича, плохо получилось.

– Я позже заеду, – проговаривает уже в коридоре Максим.

– Хорошо, – отвечаю вслед уходящему Максиму.

После того, как

закрылась дверь, я вернулась к окну, стараясь унять дрожь в руках. Станислав Николаевич издал смешок, чем меня удивил. Потом бодро проговорил:

– Да, ловко Максим тебя обработал. Моя порода, ничего не скажешь.

– Что вы имеете в виду? – стало любопытно.

– Ты его раньше терпеть не могла, а сейчас защищаешь?

– Это правда, я попросила его никому не говорить о ребенке.

– Опекать одинокую в чужом городе женщину, да ещё и беременную, побаловать вкусностями, потом приласкать и она твоя! – заключил Станислав Николаевич.

– Как вы можете такое думать о Максиме, между нами ничего нет, только дружба! – даже противно предположить, не то, что говорить.

– Поверь, возможно, сейчас и нет, но явно продвигается он в нужном направлении.

Что-либо доказывать сейчас не могу, так как вся эта ситуация оставила меня без сил.

Просто хочется лечь с головой под одеяло и забыть весь этот кошмар. Устало и грустно сморю на сцепленные от нервов руки, пытаюсь скрыть слезы от обидных слов. Должно быть, мой измученный вид подсказал Станиславу Николаевичу об уходе, так как слышу шаги в коридор.

– Наташа, мы не всё обсудили. Поэтому я ещё вернусь. Кстати, с прошедшим Вас Новым годом.

Только после захлопывания дверного замка я очнулась и посмотрела на стол, где лежал букет ромашек и красная коробочка. Рука сама собой как в тумане потянулась к этому предмету, где лежали ожерель и к нему браслет с моими любимыми голубыми сапфирами. Помнил Станислав Николаевич, что я не люблю кольца и обожаю голубой цвет.

И тишина, только монотонный гул холодильника, да тиканье часов в коридоре. Просто падаю в комнате на кровать, зарываюсь под одеяло и реву. Почему? Не знаю, хочется и всё тут! Не так я представляла нашу встречу, не думала, что буду считать себя виноватой. «А что ты хотела? Скрывала беременность, водишь шашни с его сыном. И после этого хочешь, чтобы он упал перед тобой на колени?» – подытожил мне разум. Наверное, так оно и есть, просто необходимо принять реальность и не летать в облаках. Не помню, сколько я так провалялась, жалея себя, но пришлось встать и поесть, так как желудок требовал пищи для малыша. В пакете на столе достаю разнообразные выпечки, поэтому пробую каждую по чуть-чуть. Это немного поднимает настроение, даже сама позвонила родителям, конечно, опять струсила сказать о беременности. До самого вечера перед глазами у меня Станислав Николаевич, его строгий взгляд, как будто, проникает мне в душу. Даже новогодние передачи по телевизору никак не отвлекают от утренней встречи. Ужасно ноет поясница. С грустью понимаю, что прикосновения Станислава Николаевича так божественно отозвались на ребенке и на мне!

Мой негатив прервала Ольга, как всегда вызывая на вечернюю прогулку, хоть на улице и минус двадцать. Вечерний празднично украшенный город мгновенно прогоняет грусть и плохое настроние. Ощущаешь себя маленькой девочкой, которая верит, что обязательно произойдёт чудо. Особенно остро это чувствуешь, когда смотришь на радостные лица детей. Наконец-то, у меня практически прошел страх материнства. Та боль, если и всплывает, то уже не так остро, без страшных картин из прошлого.

– Ты не замёрзла? Может, в пиццерию зайдём? – побеспокоилась обо мне Ольга.