Одиночество вдвоем
Шрифт:
Эви выходит на дорогу, минуя высокие ворота. Она натягивает кофту на грудь, складывая руки. Смотрит вниз, как-то вяло перебирая ногами, чем явно лишь сильнее злит мужчину.
Визг колес. Девушка останавливается, сжавшись внутри, когда мимо проносится автомобиль. В лицо ударяет холодный ветер, заставив покачнуться на тонких ногах. Эви поднимает голову, хмуро смотря машине в след. Что ж, этот вечер не обещал быть иным, не таким, как обычно.
– Эви!
– мужчина выглянул в окно автомобиля. Не вытерпел, повысив
Девушка срывается с места, подбегая к машине. Распахивает заднюю дверцу, залезая на сидение. Хлопает, откашлявшись. Мужчина закрывает окно, ругаясь под нос. Хотя нет. Он не скрывал своего раздражения. Уже поздний вечер, и Эви не должна заставлять его ждать.
Но отвозить и забирать девушку со школы - было его инициативой.
Эви вжимается в сидение, смотря в окно. Машина трогается с места, а тишину в салоне заменят громкая музыка, которую девушка не может слушать, не корча лицо. После выступления она чувствует себя неважно, но кого сейчас это волнует?
Есть только мужчина со своим раздражением.
***
Каждый день. Каждая поездка. В школу и обратно. Она длится мучительно долго. В салоне хочется сжаться в комок, уползти под сидение, скрыть лицо, отгрызть любую часть собственного тела, лишь бы избавить себя от мысли, что ты сидишь здесь, с ним. Смотришь на дома, улицы, проносящиеся в окне. И понимаешь, что жизнь так же мчится мимо, ведь ты только и делаешь, что с опаской выглядываешь в запертые окна. Что дома, что в машине. Одно и тоже.
Было бы интересно прогуляться по улице. Послушать голоса людей, а не только тишину своей комнаты.
Хмуро взглянула на мужчину. Его настроение заметно улучшилось, ведь мы приближались к дому. Это его территория. Там он чувствует себя раскованней. Намного.
– Как тренировка?
– спрашивает. Будто это нормально. Будто он - нормальный.
– Как. Тренировка?!
– громче, почти вскрикнул, проговаривая каждое слово отдельно.
– Нормально, - выдавливаю. Все, что могу.
– Это хорошо, - он делает музыку громче, начинает весело подпевать. Я лишь щурю с презрением глаза, сжимаю губы, вновь взглянув в окно.
Всё несется мимо.
Мир несется мимо.
Наконец, машина заезжает на асфальтированную дорожку возле двухэтажного дома. Фары гаснут. Я беру спортивную сумку, вылезая на улицу. Мужчина не тормозит. Он спешит за мной, внимательно следя. С каких пор? Как давно начал смотреть за мной пристальней, чем раньше?
Мы идем к крыльцу. Мужчина вытаскивает из кармана ключи. Открывает дверь. Встречает теплый свет ламп, но он не согревает, а лишь проникает под кожу, вызывая мурашки.
Мужчина ждет, пока я войду, после чего сам заходит, запирая дверь. С второго этажа спустилась сиделка. Это довольно приятная женщина средних лет. Она улыбнулась мужчине:
– Мистер Дулгаз, я её уже искупала, так что
– Спасибо, что бы я без тебя делал, - мужчина улыбается ей, отчего воздух вокруг становится еще более сухой.
– Ужин накрыт, так что, приятного вам аппетита, - она спешит к комоду, чтобы взять свой плащ. Я обеспокоено взглянула на неё, не понимая:
– Вы уже уходите?
– Да, я и так задержалась, - улыбается, даже не представляя, как сильно я завишу от её присутствия.
– Что ж, до завтра, - махнула мне рукой.
Я выдавила улыбку, сжав губы, и так же, но слабо, махнула ладонью. Женщина вышла из дома. И как только дверь щелкнула, мое сознание сжалось, а мысли испарились.
– Идем за стол, - приказной тон, но не грубый.
Слушаюсь, следуя за мужчиной. Кухня у нас небольшая: у квадратного окна, что вечно занавешено, стоит столешница, сбоку - плита и холодильник. Стены покрашены в желтый цвет, но даже он уже давно не пробуждает внутри теплые чувства и хорошее настроение.
Мужчина вымыл руки, сел на стул с одной стороны стола, что находился в центре. Я поступаю так же, но сажусь напротив.
Еда нагло не лезет в глотку, хотя я тщательно её пережевываю. Тишина. Молчание между нами. Лично мне не о чем говорить с ним, но мужчина считает наоборот, поэтому вновь открывает рот:
– Ты все подготовила к завтрашнему дню?
– чавкает. Набитый рот.
Проглатываю лист салата, кивая.
– К половине восьмого ты должна быть готова, - напоминает. Я помню. Такое уж точно не забудешь.
Поняв, что сегодня ужин не переварится, встаю со стула, направляясь к раковине. Кручу ручки крана. Льется вода. Смываю остатки еды с посуды, прислушиваясь.
В этом доме все время нужно быть начеку.
Вытираю мокрые руки о полотенце. Не медлю, двигаясь в сторону дверной арки, но голос мужчины впивается в спину:
– Эви, - он недовольно стучит пальцем по подбородку.
Торможу, оборачиваясь. Не думаю. Совершенно. Иду к нему, скрывая вырывающиеся эмоции, прячу едкое желание скорчить лицо от отвращения.
Наклоняюсь, оставляя поцелуй на его щеке:
– Спокойной ночи, - вот бы она и правда была бы “спокойной”.
Прошу. Спокойной.
– Спокойной, - ответил не сухо, но и не с сарказмом. Значит, ночь “спокойная”?
Быстро направляюсь в коридор. Спешу к лестнице. Перед тем, как лечь, нужно сходить к маме. Интересно, как она себя чувствует? Как она провела этот день? О чем думала? Кушала ли нормально?
Выхожу на второй этаж, сворачивая к самой дальней двери. Оглядываюсь, ведь не хочу, чтобы он знал, что я ходила к ней. Сама не замечаю, как иду на носках.
Несколько раз оборачиваюсь, замирая на месте, когда слышу шум с первого этажа, но никто не поднимается. Тишина. Касаюсь пальцами ручки двери. Поворачиваю.