Одиночка

Головачев Василий Васильевич

В доме явно побывали непрошеные гости, но не воры. Тарас понял это, обнаружив следы профессионального обыска и проверив тайники: взято ничего не было. Однако следовало принять срочные меры безопасности, чтобы никто больше безнаказанно не мог проникать в дом, и Тарас решил в ближайшее время заняться устройством системы охраны. Прийти к нему без приглашения могли только боевики «Купола», а с ними можно было не церемониться.

В течение дня он пытался выяснить что-либо о судьбе учителя, побывал на работе, нашел фирму, готовую взяться за переоборудование дома, затем пообедал в Думе, имевшей свой комбинат питания и отличных кулинаров. Депутаты

были не дураки хорошо и дешево поесть. В принципе, желающие насытиться, предпочитающие знакомые и проверенные блюда, могли здесь уложиться в символическую сумму сорок-пятьдесят рублей. Тарас же любил столоваться в Думе не из-за дешевизны, а по причине хорошего выбора диетических и вегетарианских блюд. Мяса он не ел уже лет пятнадцать.

Вечером он съездил к Марату в больницу, чем несказанно обрадовал изнывающего от скуки спортсмена. Они проговорили полтора часа, а когда Тарас собрался уходить, Марат вдруг вспомнил, что Горшиным интересовались двое посетителей. Один назвался коллегой Тараса, второй сотрудником Управления внутренних расследований.

– Опиши обоих, – попросил озадаченный Тарас.

Марат описал.

Тарас хмыкнул. Ни одного, ни другого он, судя по описанию, не встречал. Но если сотрудником Управления внутренних расследований вполне мог быть агент «Купола» или же работник Ельшина, то с «коллегой» вопрос оставался открытым. Кто-то знал, что Горшин работает в Комитете экологической безопасности, и, представляясь коллегой, как бы намекал на некие обстоятельства, связывающие обоих.

– Ладно, разберемся, – пообещал Тарас, вставая. – Держись, теннисист, недолго уже осталось прохлаждаться.

– Все равно тоска зеленая, – сморщился Марат. – Ребята в Туркмению поехали, на кубок Ниязова «Рухнаме», а я вот вынужден тут ошиваться.

– Сдался тебе этот кубок, есть попрестижней награды.

– Во-первых, «Рухнаме» уже входит в десятку самых крупных турниров Всемирной теннисной ассоциации, во-вторых, призовой фонд – полтора миллиона баксов, в-третьих, сам кубок – из чистого хрусталя с золотым покрытием в виде книги.

– Почему книги? – удивился Тарас.

Марат засмеялся.

– Туркменбаши недавно поэму написал – «Рухнаме» называется, нечто вроде книги заветов и правил для туркмен, – как верно и правильно служить своему народу, государству и, само собой разумеется, президенту. Теперь это настольная книга каждого туркмена. Отсюда и кубок.

– Великий человек! – почесал затылок Тарас. – Покруче любого западного президента. Во всяком случае, наш поэмы пока не пишет.

Попрощавшись с Маратом и пожелав ему скорейшего восстановления, Тарас поехал домой, не забывая отслеживать «хвосты». Однако никто за его машиной не наблюдал. Слуги Конкере временно потеряли его след.

Дома он включил телевизор и сел с чашкой травяного отвара, очищающего организм, в кресло, еще хранившее тепло тела Тони. Передавали новости, повторявшие по сути вчерашние «новости», не отличимые от позавчерашних. В мире царил своеобразный «день сурка», основой которого была грязная политика и терроризм. Смотреть на это не хотелось. Тарас собрался выключить телевизор и замер, услышав знакомую фамилию. Диктор упомянул учителя.

В сообщении говорилось, что в Москве-реке обнаружено тело известного военного эксперта полковника Смирнова, потерявшего несколько дней назад в Чечне мать и жену. Криминалисты МВД не исключали версию самоубийства, поддержанную военными психологами, которые отмечали «депрессию

и черную меланхолию», в которые впал полковник после гибели близких. Но так как на теле Смирнова были обнаружены следы пуль, предполагалось, что на него напали чеченские боевики-смертники, внесшие его в черный список подлежащих уничтожению командиров, советников и спецназовцев, показавших себя в Чечне.

Тарас понимал, что «чеченский след» является попыткой скрыть от общественности истинные причины смерти учителя, а также имена истинных исполнителей-убийц, и снова почувствовал жгучее желание расправиться с ними. Ему стоило больших усилий успокоить душу и сердце обещанием изменить реальность таким образом, чтобы террористы и убийцы просто не могли творить свои темные дела безнаказанно. К тому же он дал обещание учителю не мстить. Да и Тоне тоже. А свои обещания он привык сдерживать.

Идея посоветоваться с иерархами Круга появилась исподволь, как реакция ума на безнадежность ситуации. Он загнал мысль поглубже, гордо не желая идти на поводу у слабости, но мысль вернулась, и в конце концов Тарас был вынужден обдумать идею всерьез, взвесив все «pro et contra». Наверное, пентарх Герард будет рад контакту, подумал он с невольной усмешкой, вспомнив слова учителя о недовольстве Герарда его поведением. Что ж, поднимем ему настроение, поелику возможно.

Зазвонил телефон.

Тарас с недоумением посмотрел на лежащую на диване трубку мобильника, с усилием дотянулся, поднес к уху, ожидая почему-то услышать голос Тони, хотя звонить она могла только из переговорного пункта на почте, которая в деревне Фрахт работала до шести часов вечера. В трубке зазвучал незнакомый мужской голос:

– Тарас Витальевич Горшин?

– Он, – ответил Тарас. – Кто говорит?

– Дмитрий Васильевич Завьялов. Вы меня не знаете, в настоящее время я инспектор по экологии правительства Москвы.

– А-а, тот самый «коллега», который заходил к Марату Барамидзе в больницу? Это он дал вам номер моего мобильника?

– Не ругайте его, он хороший парень, но простой. Поменьше делитесь с ним своими проблемами.

– Чего вы хотите?

– Встретиться и поговорить. Моя машина стоит в квартале от вашего дома, так что могу подъехать прямо сейчас, если вы не заняты. Но если хотите, можем встретиться в любом другом нейтральном месте. Называйте координаты.

– Вы даже знаете, где я живу?

– Я все объясню.

Тарас напрягся, включая «прожектор» «третьего глаза», чтобы увидеть-почувствовать-понять собеседника, и ощутил-увидел его золотисто-оранжевую «неопасную» ауру. Судя по свечению биополей, инспектор по экологии действительно находился неподалеку и, что немаловажно, один.

– Хорошо, подъезжайте ко мне. Только предупреждаю: увижу, что за вами следует прикрытие, отвечу адекватно.

– Прекрасно вас понимаю. Однако я тоже заинтересован в конфиденциальности разговора и не хотел бы, чтобы нам помешали. Ждите.

Тарас посидел несколько секунд с трубкой в руке, склонив голову к плечу, продолжая прислушиваться к пространству, потом погасил свет в доме и вышел в сад.

Машина инспектора – вишневого цвета «Фольксваген Бора» – подъехала через две минуты. Из нее вышел среднего роста человек в светлом плаще, спокойно направился к калитке, позвонил.

Тарас бесшумно объявился у калитки, сказал негромко:

– Завьялов?

Гость вздрогнул, освещенный сбоку уличным фонарем, хмыкнул.

– Вы появляетесь как привидение, Граф.