Одиночный рубеж 2: Дети Смерти
Шрифт:
По бокам конструкции всё же присутствовали стабилизаторы баланса: ряд жёстких перьев по обеим бокам помогал пету парить на небольшом расстоянии от земли.
Удовлетворив любопытство, я уселся на место: экспериментировать с выходом из зоны комфорта больше не было никакого желания. Стало быть, нимфа оказывает влияние не только на самостоятельных юнитов, но и на питомцев.
– Наверное, я тебя теперь с собой всегда брать буду, – поделился мыслями с Цинией.
Нимфа, не торопясь меня отпускать, еле заметно кивнула.
– А долго нам ехать?
– Часа полтора-два.
Но меня всё же выводил из себя плохой обзор: уставившись в смотровую щель, я наблюдал за мельтешением пейзажа впереди нас. Невдалеке показалась еле заметная дымка. Когда мы её достигли, пелена стала плотнее. Впереди всё заволокло сизо-белым маревом, дороги стало не разобрать.
Странно, на дворе день, а здесь, посреди леса, плотный туман… Я почувствовал странный запах, будто кто-то жёг сено или листву. И он мне не нравился. Так это же не туман. Дым. Это было последней мыслью, которая мелькнула в голове, прежде чем сознание схлопнулось и покинуло мою бренную тушку.
Глава 34
Глава 34
Очнулся я от дикой боли. Голову будто разрывало на тысячи осколков. Ничего подобного за время игры я ни разу не испытывал, ошибочно полагая, что болевые ощущения здесь снижены до детского минимума. Как же я заблуждался. К горлу настойчиво подступала тошнота, заставляя меня замирать в ожидании страданий.
Отчётливо тянуло пронизывающим холодом и сыростью. Воняло кислятиной и плесенью, голоса извне, перемешанные в непонятную кашу, добавляли неприятных ассоциаций. Я не мог открыть глаза. Казалось, будто веки были налиты свинцом, и каждая попытка осмотреться вызывала сопротивление у всего организма, пронзая всё тело острой, скручивающей болью. Бар здоровья просел на две трети.
Да что же такое творится? У меня разбита голова? Шевелиться было страшно. Я уже предполагал самое худшее: что череп расколот, и кто-то там копошится. Ужас захлестнул ледяной волной. Сердце в груди колотилось словно бешеное, я упорно искал хоть что-то реальное в моём состоянии и слушал, слушал, слушал…
Голоса вокруг были странными. Рык, писклявые отрывки, хриплый быстрый говорок. Пытаясь сосредоточиться и собрать все мысли воедино, я вновь получил новый приступ тошноты. Каст лечения не принёс физического облегчения, но пришло понимание, что состояние зафиксировано и ухудшаться больше не будет. Ещё два быстрых заклинания, и шкала заполнилась до максимума.
Надо открыть глаза. Напрягся и с очередной попытки смог разлепить веки. Тусклый свет настенных факелов ударил по зрению яркой вспышкой. Проморгался и с удивлением обнаружил, как муть, мучившая меня только что, начинает быстро уходить, и организм приходит в норму.
Зрение приобрело резкость, на смену тёмным и светлым размытым пятнам пришли чёткие силуэты. Я лежал на полу в камере. Каменный мешок с подъёмной, массивной решёткой из обросших известью металлических прутьев, стоящих вертикально, наводил тоску на происходящее.
Рука сама собой потянулась, чтобы опробовать преграду
– А-г-г-г-р-х! – взревел здоровяк.
«Комгал, пещерный гоблин, уровень 28
Здоровье 1520/1600»
Нога твари дёрнулась, в каменную преграду, за которой пряталась мелочь, полетела галька, с противным звуком рикошетов. Пока на меня никто не обращал внимания, приподнялся на локтях. Аккуратно, чтобы не сильно тревожить раскалывающуюся ещё недавно голову. Но, к моему облегчению, неприятные симптомы отступили, будто их и вовсе не было, оставив о себе воспоминание и опаску.
Я был голым. Ничего из моих амулетов на мне не осталось: эти уроды поснимали всё: брюки, подвеску с дополнительным запасом маны, даже Бесконечной Прядью не погнушались, вороватые твари. И только на шее болтались ножны с Жертвенным Жалом, то ли кинжал не дался им в руки, то ли побрезговали. Скорее всего, первое.
Великан снова издал устрашающий рёв и махнул дубиной, откидывая к камням мелкого гоблина.
– Прочь! – заорал он. – Король Я! Гоблокороль! – Мне покоя не давала мысль, что 28 уровень для короля как-то мелковат. Ну, там пятидесятый и выше – самое то, а этот даже до тридцатки не дотянул. Да и некоторые мелкие гоблины где-то были даже повыше левелом. Странно.
Дубина, которой он размахивал, имела неправильную форму. Я начал рассматривать то, что находилось в руке у чудища с манией величия, и с ужасом понял, что это ни что иное, как нога моего многострадального цурула. Чёрт. Сколько там осталось до его возрождения? Присмотрелся к иконке активации пета. Каких-то тридцать минут, и моя боевая птица задаст жару этим ублюдкам.
– Друид очухался! – радостно завопил кто-то из шушеры, притаившейся за валунами.
– Друид! Друид!
Мне показалось, или они действительно восприняли моё пробуждение радостно?
Великан повернулся ко мне, и я увидел, что у него в левой руке страдает моя бедная, хрупкая Циния! Нанизанная на огромный зелёный гоблинский член нимфа была без сознания и даже не шевелилась, в то время как великан между делом насаживал её на свой торчащий жезл. Я медленно свирепел. Цурула они зажарили, нимфу мою насилуют. Погодите, зеленокожие, сейчас я вам покажу небо в алмазах.
Что самое ужасное, Циния не подавала признаков жизни: шкала её здоровья колыхалась где-то около нуля. Несмотря на то, что гоблины меня раздели, пока я валялся в отключке, моя магия всегда со мной. С психу решил призвать им сразу Бешеного Трента, рассчитывая на то, что нимфа сразу отправится на перерождение к Древу, и так ей будет гораздо лучше. Но метка призыва горела красным, не позволяя активировать заклинание. С Земляным Шатуном та же самая история. Призвал Куся. Как назло, волк появился рядом со мной, в клетке. Я мысленно взвыл.