Одиночный шутер

Тимофеев Владимир

– Я слева, ты справа, – кричу я Синицыну. – Рустем, ты в ближний отнорок.

Рывком преодолеваю расстояние до траншеи и скатываюсь по откосу. Федька делает то же самое. Ход сообщения довольно извилистый, приятеля я не вижу, но точно знаю, он метрах в пятнадцати от меня. Фактически на острие атаки, в паре-другой поворотов от еще непуганых фрицев.

Галимзянов пока что медлит. Почему, становится понятно, когда из того ответвления, куда я его направил, в основной ход выпрыгивает какой-то тихушник и тут же, увидев перед собой «Ивана», отшатывается назад. Со всей дури луплю его прикладом под каску.

Там что-то противно чмокает, и фриц валится на дно окопа. С грохотом падают задетые им ленточные коробки и выставленный наружу МГ. И только затем туда же соскакивает Рустем.

– У-у, кутак сыныгы! – грязно ругается снайпер, отпихивая дохляка. – Шагу ступить нельзя. Мать его!

– Молоток! – киваю и дергаюсь обратно в проход.

Галимзянову тут самое место. Пусть и с покойничком под ногами, зато позиция превосходная. Бывшая немецкая пулеметная, а теперь наша снайперская.

От Фёдора ничего не слыхать, поэтому двигаюсь в его сторону. Оглядываюсь на Рустема. Тот машет рукой: всё нормально, справлюсь без вас.

Слева еще одно ответвление. Едва его не проскакиваю.

Что там? Ага, блиндаж.

Граната цепляется за матерчатый клапан, и пока я, мысленно матерясь, рву ее из подсумка, из блиндажа выбирается расхристанный фриц с пистолетом. Не то офицер, не то унтер. Пользуясь тем, что руки у русского заняты, он вскидывает оружие и выпускает в меня чуть ли не весь магазин. Нагрудник выстрелы держит. Хорошо хоть, что ватник под ним: смягчает удары и, значит, отделаюсь одними лишь синяками, а не переломами ребер. Плюс то, что вполоборота стоял и пули, по бОльшей части, ушли в рикошет.

Немец ошалело смотрит на пистолет, потом на меня. Кажется, у него «культурологический шок». Долго думать об оборотнях в ушанках я ему не даю. Прыгаю ногами вперед, сшибаю гада на землю, после чего вскакиваю, срываю чеку и, не обращая внимания на упавшего, прямо через него бросаю гранату в раскрытую дверь. Запал горит не менее трех секунд. Этого более чем достаточно, чтобы пулей вылететь из бокового прохода и рухнуть за угол.

Гремит взрыв. Отталкиваюсь ногами от стенки траншеи и, словно на санках, скольжу по глинистому дну окопа к проему. Не пытаясь подняться, прямо из лежачего положения посылаю в отнорок длинную очередь.

Признаков жизни немец не подает. Похоже, ему хватило с лихвой. В блиндаже тоже всё тики-тук. Спокойненько как на кладбище. Три трупа, и все такие мирные-мирные, и тихие просто до безобразия.

Со стороны, где идет бой, в небо взлетают ракеты. Две красные, одна зеленая. Стрельба позади понемногу стихает.

– Рустем где? – появившийся в проходе Синицын встревоженно озирается.

Мой ответ тонет в грохоте взрывов. Грохочет в районе нейтралки. Выходит, наши уже зачистили передовую траншею и теперь готовятся к общей атаке силами всего батальона. Сейчас подтащат сорокапятки и минометы, закрепят рубеж, а затем начнут штурмовать вторую полосу обороны.

– Здесь я. Отсюда все поле как ладони, – кричит со своей позиции Галимзянов. – А вы не спите, работайте ДОТ. Если что, я прикрою.

– Как у тебя? – бросаю я Фёдору.

– По окопчику не пройдем. За поворотом завал.

– Что за завал?

– Хрен знает. То ли снаряд попал, то ли подмыло.

– Понятно. Значит, опять поверху?

– Зачем

поверху? Эти же как-то выходили отсюда.

Синицын указывает автоматом на труп около блиндажа.

Действительно, блиндаж в «тупике» – ситуация нестандартная. Нормальные фрицы так никогда не поступят. Обязательно оборудуют пути отхода.

– А ну, глянем.

Ныряю в «землянку». Синицын – следом.

Так и есть. Из блиндажа имеется еще один выход. И ведет он как раз туда, куда нам и нужно.

Траншея полного профиля заканчивается через двадцать метров. Дальше она маскируется под складки местности. Холмики и бугорки хорошо прикрывают тропу по фронту, с наших позиций не разглядишь. Со стороны немцев видно получше. Если бежать пригнувшись, заметят сразу. Поэтому снова – ползком по глине.

К махине ДОТа добираемся изгвазданные с головы до ног. Хорошо хоть, додумались гранатные сумки переместить за спину, а то пришлось бы и их очищать. Выудишь из грязи гранату, пальцы с кольца соскользнут или еще хужее – уронишь РГ или «феньку» перед броском – некому будет потом претензии предъявлять.

Ячейки и щели для пехотного прикрытия огневой точки метрах в пятнадцати от подножия. На самом деле, окопчик всего один, но расположен буковкой зю. Брать его, получается, надо с обеих сторон.

Переворачивась набок и тянусь за гранатой.

Федор показывает мне «козу».

«Ага, понял. Надо по-тихому».

Отцепляю от пояса саперную лопатку. В ближнем бою оружие страшное, покруче любого ножа. Синицын кивает, скалится и, ничего не сказав, ползёт влево. Я, соответственно, нацеливаюсь на правую половину. «Прикольно будет, если там никого не окажется».

Немцев в окопе трое. Пулеметчик, второй номер и наблюдатель. Последний «достался» мне, вместе с биноклем. Им, кстати, уже не воспользуешься – попал под горячую руку, стекла брызнули во все стороны, вперемешку с выбитыми мозгами «хозяина».

«Своих» фрицев Синицын приголубил не хуже. Даже не пискнули гады. Видно, представить себе не могли, что их так быстро и качественно оприходуют свалившиеся в ячейку «злобные русские пехотинцы».

Что делать дальше, вопросов не возникает. Надеваем вместо ушанок каски покойничков и начинаем изображать бдительных немецких зольдатен. Уловка простая, но на первое время сойдет. Главное, чтобы саперы на нее не купились, когда взрывчатку потащат. Очень бы не хотелось вместо спасибо получить гранату под ноги или автоматную очередь. Надеюсь, Рустем поставит наших в известность, что мы тут не плюшки трескаем, а делаем всё по уму. Наверняка ведь следит, что здесь и как.

– Чот долго они, – бормочет Синицын после пяти минут напряженного ожидания.

Да, взрывники не спешат. Почему? Фиг знает. Может, случилось чего или командование поставило мужикам другую задачу, более важную. Хотя, куда уж важней? Неподавленная огневая точка на фланге – всем проблемам проблема.

Осторожно высовываюсь из окопа. Наши позиции отсюда отлично видны.

Замечаю какие-то шевеления на нейтралке. Ого. Кажется, начинается. Пока еще не весь батальон, но кое-кто, перебежками и переползаниями, уже движется. Из группы закрепления, скорее всего. Точно, вон там минометчики, у одного из них характерный «блин» за спиной. А чуть погодя и сорокапятки покатят, факт...