Одинокая волчица. Посох Странника
Шрифт:
Ванесса улыбнулась Сандре и спросила
– Вы сами готовили?
– Конечно, – улыбнулась в ответ женщина. – Я люблю готовить, да и вообще возиться по дому. Наверное, это и есть призвание каждой женщины, как вы считаете?
– Не совсем, – не согласилась Ванесса, – у каждой женщины свое призвание. Как и у каждого мужчины. Вот вы, Фрэнк, чем занимаетесь?
Мужчина поперхнулся. Его сильно раздражали эти незваные гости. Которые почему-то ещё и лезут в его жизнь!– Мелкая торговля.
Несс едва заметно
Зачем же обманывать? Если у тебя нет работы, то нечего и говорить об обратном!Или Сандре об этом неизвестно?..
– У вас милая семья – непринужденно заметил Джемт. Ему действительно нравилось в этом доме, особенно в той комнате, где они ужинали.
Усадьба не отличалась от других и внешне казалась абсолютно обычной. Ларе, если честно, хотелось бы увидеть какую-нибудь оригинальную черту, обозначающую, хотя бы, что здесь живет человек, близкий с ней по крови.
Но нет. И внутри дома чувствовалось влияние другой личности.
Каждая вещь, будь то ковер, штора или просто чайная ложка, буквально светилась теплотой, буквально шептала каждому – " Я часть Сандры, она за мной ухаживает, и вот посмотрите, какая я теперь!«. Чистота и порядок были неотъемлемой частью каждой комнаты: красиво и аккуратно стояли и книги на полке, и цветы в вазе, и даже картошка была предельно-круглой, ровной формы…
Словом, Сандра была гениальной, прирожденной хозяйкой – и казалась совершенно счастливой женщиной. Имеет ли Лара право разрушать её счастье?
А кто имел право рушить жизнь самой Илларионы?
Девушка, смотря на радостное выражение лица Сандры, не могла себе представить, как будет говорить ей, что её муж – трус и подлец.
Не случится ли так, что это испортит ей жизнь?
Рассуждая таким образом, Лара не обращала внимания на разговор. Но вдруг встрепенулась, услышав вопрос Олега:
– Фрэнк, а у вас это первый ребенок?
«Спасибо, друг! Не мог ничего другого спросить? Хотя интересно, что он ответит?»
– Разумеется, – твердо ответил мужчина, отведя взгляд в сторону. – Это моя первая жена и мой первый ребенок.
Лара со злостью воткнула вилку в картошку и, стараясь говорить как можно более нейтральным голосом, спросила:
– То есть раньше у вас никогда не было жены?
– Никогда, – ответил Фрэнк, внимательно и чуть прищурившись посмотрев на девушку. Та, едва сдерживаясь, снова спросила у него:
– И детей тоже?
– Никогда.
Не сдержалась. Рука дрогнула, и морс слегка пролился на платье.
– Простите, где можно замыть? – вскочила Лара, не в силах скрыть своего волнения. «Да
– Я провожу, – сказал угрюмым голосом Фрэнк.
Олег взволнованно посмотрел на Лару. Та выглядела странно, потерянно, и этот слегка лихорадочный блеск в глазах… Что-то произойдет… У неё яхоты с собой… ему начинать переживать за жизнь и здоровье этого мужчины? Впрочем, нет уж – потому что он всего этого заслужил.
Тем не менее Олег с беспокойством следил за ними, пока дочь и отец, не смотря друг на друга, выходили из комнаты.
– Зачем вы пришли сюда? Что вам надо? – спросил наконец Фрэнк, убедившись, что из зала их не видят.
Девушка промолчала. Она просто не знала что сказать. Да, она не сдержалась. Теперь надо как-то объясняться… что-то говорить… а не хочется. Ни говорить что-либо ему. Ни смотреть на него. Ни даже чувствовать его присутствие рядом…
Молчание затягивалось…
Тогда мужчина не выдержал.
– Немедленно говори, зачем вы пришли сюда! Кто вас послал? – с этими словами он схватил её за локоть и прижал к стене.
Зря он это сделал. Она и так держалась из последних сил…
Через мгновение Лара выхватила яхоты, даже не успев обдумать все до конца. Да и зачем обдумывать, все равно ничего умного не придумает!Будь тогда что будет!
– Убери свои руки! – то ли угрожая, то ли просто предупреждая, сказала Иллариона, и, увидев оружие, Фрэнк отпрянул.
Узнал.
– Иди-ка сюда… – он потянул её в маленькую комнату. – И говори, кто ты такая! Откуда яхоты? Говори, правду!
Лара посмотрела на него, усмехнувшись, и спокойно убрала оружие.
– Было глупо надеяться, что вы меня узнаете, – неожиданно даже для себя, девушка расхохоталась. – Это, очевидно, потомственная черта носителей фамилии Морган – не узнавать меня, забывать о том, что я есть. Я уже почти к этому привыкла.
– Нельзя ли выражаться понятнее, девушка? – язвительно спросил мужчина, пристально вглядываясь в неё. Но – не узнавал.
– Да куда же понятнее… – вздохнула она. Изумруды её глаз сверкнули: Меня зовут Иллариона Ванн-Хейк.
Фрэнк изменился в лице.
– Иллариона? Не может быть… Ванн? Ванн-Хейк? Получается… – слова будто застряли у него в горле. Тогда Лара, не сдержавшись, закончила за него:
– Судя по тому, что мне сказала Саралинда, вы мой отец.
Несколько минут мужчина молчал. Он смотрел в пол и как-то тяжело дышал. Потом поднял глаза и, посмотрев на дочь, легонько погладил её по щеке:
– Лара… Ларочка… ты жива…
Девушка кивнула, несколько потрясенная реакцией, чуть отодвинувшись. Но тон остался прежним.