Одинокая волчица

Бестужева-Лада Светлана Игоревна

— Конфисковал у одной аферистки, — доброжелательно пояснил Федор Владимирович. — Она её использовала, как тайник. Видите?

Он раскрыл книгу и продемонстрировал мне аккуратно вырезанную середину по размерам соответствовавшую пачке купюр. Причем достаточно толстой пачке. Ну что ж, книгами можно пользоваться по-разному…

— Занятно, — сказала я. — Чего только на свете не бывает. Кстати о фотографиях: почему на вашей, с позволения сказать, доске почета только «лица славянской национальности»? Насколько мне известно, криминал исходит, как правило, от несколько иных лиц. Если верить газетам,

конечно.

— В общем-то, да, — протянул Федор Владимирович, — но дело в том, что если преступление совершает русский, вернее, славянин, то ему гораздо легче куда-нибудь от нас сбежать. В Тулу, например. Или ещё в какую-нибудь российскую глубинку, где его ещё найти надо. А те, кого мы называем «лица кавказской национальности», в общем-то привязаны к Москве. Свои бизнесом. Своими деловыми контактами. И в Рязань они убежать не могут: там они ещё больше в глаза бросаться станут.

Резонно. Хотя в российской глубинке сейчас кого только не встретишь. Даже негры попадаются. Хотя, по большому счету это все-таки экзотика.

— То есть слухи о «национальной специфике» сильно преувеличены? — спросила я и с некоторым опозданием, сообразив, что интервью уже началось, включила диктофон.

— В какой-то степени да. Но вообще-то в любой нации есть честные люди и есть преступники, как есть умные им есть дураки. И в нашем городе, кстати, процент преступлений, совершаемый, этими самыми «лицами» не так уж велик. Славяне ничуть не более законопослушны. Я сейчас могу вспомнить, например, прошлогоднее убийство на маленьком рынке. Там они просто не поделили что-то между собой: то ли прибыль, то ли место. Убийцу мы довольно быстро задержали, где-то через три дня, по приметам, и преступление раскрыли…

— Но бытовые-то убийства иногда годами не могут раскрыть, — не без апломба щегольнула я профессиональными знаниями. — В подъездах, лифтах… С заказными убийствами понятно: дело ясное, что дело темное. Но когда убивают обыкновенную тетю Клаву или соседа-алкоголика дядю Васю…

Федор Владимирович помрачнел.

— Что касается ограблений и изнасилований в подъездах, то, как мне кажется, немалую лепту в расцвет этих преступлений внесли архитекторы. Посмотрите, как спланированы новые многоэтажные дома: лифт от квартир отделяет тамбурная дверь, а на лестницу можно убежать практически мгновенно. В домах старого образца, в девятиэтажках наших замечательных, непосредственно к лифту выходит четыре квартиры: каждый шорох слышен. И там значительно меньше чрезвычайных происшествий.

— Я вот иногда читаю хронику в газетах, — подхватила я, — так там сплошь и рядом: потерпевшая шла по улице часа в три ночи. За каким, простите, чертом её понесло на улицу в этот час? На такую прогулку не каждый мужик отважится.

— Вот именно, дело ещё и в беспечности самих людей. И по ночам гуляют, и с незнакомцами на брудершафт пьют, и квартиру сдают кому не попадя. Уж сколько раз твердили: не садитесь в лифт с незнакомыми, не заходите в подъезд с подозрительными личностями… И садятся, и заходят, и двери открывают на первый звонок, не удосужившись в глазок посмотреть или хотя бы спросить, кто там пожаловал. А крайней оказывается, естественно, милиция: допустила расцвет в городе беспредела.

Я искренне посочувствовала Федору

Владимировичу. Крайним быть всегда обидно.

— Некоторые преступления можно было бы предотвратить, — продолжал он сетовать, — если бы окружающие нас люди были более… ну, бдительными, что ли. Простой пример: на днях мы предотвратили кражу в жилом доме. Соседи увидели из окна, что в машину возле подъезда грузят какие-то вещи и позвонили в милицию. Наряд приехал через несколько минут и задержал с поличным четверых. А всего-то и нужно было позвонить в дежурную часть. Лучше мы лишний раз выедем на место происшествия, чем потом будем искать жуликов по всему городу, а то и по стране.

— То есть нужно просто набрать «02»? — поинтересовалась я.

— В экстремальной ситуации — да. Но поймите, пока звонок пойдет на центральный пульт, пока его оттуда передадут нам, время может быть безнадежно потеряно. Последнее время по квартирам, я точно знаю, ходят участковые, представляются, оставляют карточки со своей фамилией и номерами телефонов…

Я вспомнила визит двух милиционеров и поежилась. Не приведи Бог ещё раз оказаться в такой ситуации. Тут никакое чувство юмора не спасет. Я конспективно изложила сюжет своему собеседнику. Мой рассказ о том, как меня заподозрили в соучастии в квартирных кражах, развеселил его невероятно, и он обещал при случае выдать мне удостоверение «добровольного помощника милиции». Спасибо, конечно. К такому удостоверению хорошо бы ещё добавить значок «Стукач-общественник». Но это соображение я благоразумно оставила при себе, помня про специфическое милицейское чувство юмора.

В общем, мы беседовали около часу и расстались почти по-приятельски. Я пообещала Федору Владимировичу книгу с нормальными страницами и дарственной надписью, а он посулил без перебоев снабжать меня криминальной хроникой. На том собеседование закончилось и я выкатилась в коридор, где Андрей мужественно дожидался меня, изучая поблекшие от времени плакаты.

— Отпустили? — поинтересовался он, с облегчением отрываясь от своего занятия.

— На поруки, — хмыкнула я. — И то только потому, что у начальника в столе лежит моя книга.

— Что-что? — изумился Андрей.

По-видимому, представление о том, кто может интересоваться такой литературой, у нас с ним совпадали.

— Конфискат, — щегольнула я новообретенным термином. — Тара для валюты.

— Скоро твои книги будут цениться на вес золота, — щедро пообещал мой друг. — Но вообще-то это — твое вечное везение. Очередной белый рояль в кустах.

— Что же делать? — пожала я плечами. — Постараюсь нести свой крест достойно. А теперь пошли на рынок.

— Пошли, — покладисто согласился Андрей. — А о чем вы там вообще шептались?

— О своем, о девичьем, — удовлетворила я его любопытство. — Я вот подумала, что критиковать милицию сейчас модно, как никогда, этим только ленивый не занимается…

— Чем объяснишь? — заинтересовался Андрей новым поворотом разговора.

— Во-первых, тем, что безопасно: участковому некогда тратить время на защиту в суде своих «чести и достоинства», постовым милиционерам это вряд ли придет в голову, а оперативно-розыскным сотрудникам и следователям и без того хватает контактов с судами. Так что — гуляй, не хочу.