Одинокая звезда

Касаткина Ирина Леонидовна

Ага, сейчас, подумал Гена. Так я тебе и признался.

Класс молчал. И тут Ирочка не выдержала.

– Я знаю, знаю, кто это сделал! – закричала она, указывая на Лену. – Это все она, она! Это она, я знаю!

– Что ты, Ира? – почему-то шепотом спросила Леночка, поднимаясь. – Зачем бы я это делала? Меня вообще на большой перемене не было – я была у врача.

– Ты думай, что говоришь! – возмутился Саша Оленин. – Совсем сдурела? Нашла кого подозревать – Ленку! Да чище ее никого в школе нет! Не суди по себе – она на такое не способна.

После

его слов Ирочка зарыдала еще сильнее.

– Тогда этот ее урод! – вдруг выкрикнула она, сверкнув глазами. – Это Гнилицкий! Я точно знаю – это он, он! Он мне отомстить хотел – я догадалась!

– Я всю перемену был на спортплощадке, – спокойно среагировал Гена, – кого хочешь, спроси. А за урода отдельно ответишь.

– Вот видите! – взвизгнула Ирочка. – Это он, он! Он сам подтвердил, сказал, что еще за урода отвечу. Значит, это он мне отомстил!

– За что? – сурово спросил Саша. – Что ты натворила, признавайся. Это ты Ленкину контрольную сперла?

– Она, она, – подтвердил Гена, – а кто же еще. Она же на переменке в класс заходила, когда там никого не было. Якобы забыла свою работу подписать. Это ее «спасибо» Лене, что та ей вечно помогала пятерки получать.

– Ты тоже в нее… – зарыдала Ирочка, обращаясь к Саше. – А я тебя так… Вы все в нее… Ненавижу! – И обливаясь слезами, она выскочила из класса. Следом молча вышел ее отец.

– Значит, это твоих рук дело? – Директор посмотрел на Гену.

– Так я же был на спортплощадке, – не моргнув глазом, ответил тот. – Кого хотите, спросите, Никита Сергеевич. Что вы сразу на меня? Всю перемену я там был.

– Он был, был, – поддержали его одноклассники, – правда, был, Никита Сергеевич. Он нападающим был – мы в футбол играли. Он никуда не уходил с самого начала.

– Да уж, уход нападающего трудно не заметить, – задумчиво согласился директор. – Что ж. Похоже, это преступление – а иначе я его назвать не могу – останется нераскрытым. Но знайте: тот, кто такое сделал со своей одноклассницей, – даже если она виновата, в чем вы ее подозреваете, – я подчеркиваю: даже если она виновата, – это страшный человек! Ради достижения своей цели он пойдет на все. Остерегайтесь этого человека, ибо его жертвой в следующий раз может стать любой из вас.

И тяжело вздохнув, директор вышел из класса.

– Ну-ка признавайся: это твоя работа – с Соколовой? – спросила Лена Гену по дороге из школы.

– Ты же слышала, я всю перемену был на спортплощадке. – Гена посмотрел куда-то в небо. – Ребята подтвердили.

– Ты, Гена, хитрый, – не отставала девочка, – мог кого-нибудь из малышни подговорить. Дай честное слово, что не ты.

– Пятьдесят на пятьдесят, – быстро произнес Гена.

– Что-что? Я не поняла. Что ты этим хочешь сказать?

– Может, я, а может, нет. Равновероятно.

– Не увиливай! Или ты, или не ты – и так ясно. Ответь однозначно: ты или не ты?

– Не отвечу. Пусть это останется тайной. Она получила, что заслужила. Теперь долго будет помнить. На ее подлость может найтись

в сто раз худшая подлость, которую сотворят с ней самой.

– Но почему ты думаешь, что работу стянула она? А вдруг не она?

– Я не думаю, я знаю. Это точно она! Я видел ее рожу, когда она выходила из класса. Как она на тебя посмотрела – злорадно. Я тебе говорю: это она! Можешь не сомневаться.

– Почему же ты сразу не поднял тревогу? Не сказал об этом учителям, директору? Обыскали бы ее портфель, парту, класс, наконец. Если работа была у нее, то нашли бы.

– Она не такая дура, чтобы прятать в парту или портфель. Слишком быстро вышла. Могла сунуть под юбку. Кто бы там у нее искал? И даже если бы нашли, ничего бы ей не было. «Ах, это мне подсунули! Ах, я нечаянно захватила – не заметила, как!» Отвертелась бы. А теперь всю жизнь не отмоется! До конца своих дней помнить будет.

– Гена, ты страшный человек – директор прав. Я тебя начинаю бояться. – Лена даже остановилась. – Похоже, ты не побрезгуешь ничем, чтобы добиться своего.

– Вот уж кому не надо меня бояться, так это тебе! – Его взгляд был столь красноречив, что она отвела глаза. – И потом, кто тебе сказал, что это я? Я был в это время на спортплощадке. И все! Хватит об этом.

– Гена, не сердись. Спасибо, конечно, что ты обо мне так заботишься, – извиняющимся тоном сказала Лена. – Просто я не хочу, чтобы ты из-за меня влипал во всякие истории. Но я знаю, ты – настоящий брат.

– Не брат! – Гена посмотрел ей прямо в глаза. – Детство кончилось, Лена, и ты это знаешь. Дело совсем в другом.

– Ладно, ладно! – примиряюще заговорила девочка. Ей совсем не хотелось уточнений, кто кому и кем теперь является. – Ты к себе или ко мне? Завтра сочинение надо сдавать. Ты написал?

– Домой пойду. Поесть приготовлю, потом за близнецами надо в сад сходить. Мама поздно придет, а Алексей в командировке. Он теперь за всякую возможность заработать хватается.

Генина бабушка умерла год назад от рака желудка. Врачи в больнице, куда ее положили на обследование, сказали Светлане, что мать не операбельна, и предложили забрать ее домой. Гена ухаживал за бабушкой до последней минуты, не брезгуя никакой работой. Он научился готовить, стирать и даже делать уколы. Ему скоро исполнялось пятнадцать лет, но он выглядел на все восемнадцать. На физкультуре девочки, открыв рты, любовались, как перекатываются мускулы у него под кожей.

Гену не раз приглашали принять участие в разных соревнованиях, но он всегда отказывался. Ведь соревнования связаны с длительными отъездами. Гена боялся уезжать и оставлять Леночку. Как она будет ходить без него из школы домой или еще куда? Ей же проходу не дадут.

Действительно, ходить одной по улицам Лене возбранялось – за ней обязательно кто-нибудь увязывался. И часто не один. Поэтому, где бы она ни появлялась, рядом неизменно маячила внушительная фигура накачанного Гены, исподлобья поглядывающего на окружающих с настороженностью личного охранника.