Одинокие души

Дьюал Эшли

мне стул. Садится.

– Значит, будем ждать.

– Ты совсем не обязан это делать, - понимающе, протягиваю я и с благодарностью смотрю

на Лешу. – Честно.

– Но я хочу, - он неуверенно пожимает плечами. – Я, правда, хочу.

Больше мы не говорим ни слова. Я едва сдерживаю в глазах слезы. Видеть Астахова здесь, после того, что я сделала, после того, что я наговорила – это так много для меня значит! Я

судорожно выдыхаю и тянусь к другу. Не раздумывая, Леша прижимает

меня к себе и что-

то шепчет в волосы. А я просто тихо плачу у него на груди. Сжимаю кофту, тону в мыслях, и просто плачу.

После уроков Астахов подвозит меня и Киру в больницу. Он не поднимается вместе с

нами в палату, что не вызывает никакого удивления: второй раз сводить тучи я не

намерена, иначе мне не избежать грозы.

Опять запах медикаментов, опять старые люди, опять грязные стены. Я чувствую себя

паршиво, но иду вперед. Подруга обеспокоенно прикусывает губу. Мы не обмениваемся

ни словом, но прекрасно слышим мысли друг друга: нам страшно.

В коридоре вижу Максима. Он сидит на скамье, держит руками лицо. У меня внутри всё

сжимается, переворачиваются органы, стынет кровь. Я прибавляю скорость и практически

добегаю на парня. Сажусь перед ним на колени и дрожащими руками дотрагиваюсь до его

лица.

– Макс?

– Пришли результаты, - мертвым голосом сообщает парень, не понимая глаз. – Сепсис.

– Сепсис? – я ничего не понимаю в биологии, и поэтому недоуменно сглатываю. Смотрю

на Киру: она тоже не в курсе. – Что это? Что это значит?

– Это значит, что Стас здесь по моей вине.

– Нет. – Я качаю головой и нежно поглаживаю Максима по голове. – Зачем ты так?

Виновата Наташа. Она ранила его.

– Лия, у Стаса сепсис!
– Наконец, Бесстрашный поднимает на меня глаза. Я едва

выдерживаю этот взгляд полный боли, отчаяния. Полный безудержного страха. – Знаешь, что это такое? – Я испуганно мотаю головой. – Это заражение крови.

– Но причем тут ты?

– Я должен был отвезти его в больницу. Я не имел права зашивать рану самостоятельно.

– Тише, успокойся, - я приближаюсь лицом парню и чувствую его горячее дыхание. – Всё в

порядке. Это лечится.

– Очень редко.

– Я позвонила родителям. У папы в этой клинике есть знакомый-врач. Он лично займется

здоровьем твоего брата.

– Если бы ни я, он бы не попал сюда, - голова парня вновь безжизненно повисает вниз. – Я

во всем виноват.

– Не надо, пожалуйста.

– Я.

– Эй, - неожиданно тихо протягивает Кира. Я поднимаю голову и растеряно смотрю на

подругу. Та уставилась в палату предводителя. – Ребята…

Девушка медленно опускает с груди руки и решительно проходит вовнутрь. Мы

недоуменно

следуем за ней и вдруг замечаем, что Стас очнулся. Его глаза чуть

приоткрыты, губы растянуты в едва уловимой улыбке.

– Хотел…, - он слабо запинается и вновь усмехается. – Хотел позвать вас, так как услышал

знакомые голоса, но эти трубки…, они мешают, и…

– Черт бы тебя побрал! – кричит Макс и молниеносно приближается к брату. – Когда ты

очнулся? Как?

– Только что. Мне показалось, что ты плачешь, и я автоматически проснулся, дабы

защитить твою честь.

– Заткнись, придурок.

Максим огрызается так нежно, что это даже нельзя посчитать оскорблением. Он сжимает

слабую руку брата, садится рядом и громко выдыхает.

– Ты решил свести всех нас с ума? – истерично восклицает Кира и взмахивает руками в

сторону. – Да? Так ведь? Потому что я не вижу иного повода так внезапно падать в

обморок!

– Успокойся, блондиночка.

– Нет, и не подумаю! Совсем обнаглел. Он, значит, этакая дама в беде, а нам что?

Помирать, пока ты лежишь без сознания?

Я усмехаюсь одновременно со Шрамом. Тот откашливается, и вновь улыбается.

– Макс, могу я попросить тебя за «даму», влепить этой девушке поддых?

– Учти, я смогу дать сдачи, - с угрозой напоминает Кира. – А если серьёзно, то я ночью

чуть с ума не сошла. Нельзя же так пугать нас, Шрам.

– Ну, прости. В следующий раз попытаюсь оттянуть обморок до того момента, пока ты не

выйдешь из комнаты.

– Как ты себя чувствуешь? – с трепетом спрашиваю я, предотвратив очередной едкий ответ

блондинки, и приближаюсь к парню. Его глаза находят меня и становятся грустными. Ему

плохо. Я это чувствую, пусть парень и пытается скрыть боль за тенью улыбки.

– Бывало и похуже. Ничего страшного.

– Ничего страшного? – Максим качает головой и тяжело выдыхает. – Прости меня. Это я

виноват.

– Не говори глупостей, - почти громко отрезает Стас. – Узнаю, что ты берешь на себя

ответственность и не оставлю на твоем теле живого места, понял?

– Но…

– Будь сильным.

Я ошеломленно слышу наставление Шрама, и обеспокоенно вспоминаю свой сон. То же

самое мне сказал Леша, прежде чем умереть.

– Что нам делать? – серьёзно спрашивает Макс и смотрит на брата. – Это переходит все

границы. Ты в больнице, главарь семьи на свободе. Если ещё нужно залечь на дно – я

против.

– Не торопись, - мудро протягивает Стас. – Любимица сказала, что предатель среди нас, так ведь? – Бесстрашный кивает. – Значит нужно вывести его на чистую воду не силой, а