Одинокие души
Шрифт:
– Нет, - категорично отрезает парень и вновь смотрит на меня. – Ты перешла ко мне в
конце сентября. Как сейчас помню этот день: на тебе было синее платье, пиджак и грязные
кеды. Я подумал: какого черта эта низкая, слабая девчонка притащилась? Она ведь даже
себя на ногах еле держит. – Парень улыбается. – Хорошо, что моё первое впечатление
оказалось ошибочным.
– Но почему же я перешла?
– Не знаю, Лия. До сих пор, не знаю. Через несколько
гибнуть люди. – Стас отходит от меня, садится за черный, овальный стол. Наливает себе
воды и выдыхает. – Я не мог понять: что же происходит? Решил, что в стае предатель.
Естественно, поиски начал с новичков. Опросил пятерых парней, двух девушек, проследил
за ними, разузнал всю их подноготную. Пусто! Ни одного изъяна. Все обычные
школьники, студенты. Все учатся, отдыхают дома, развлекаются с нами: ничего
сверхъестественного и плохого. Был ещё один парень. Но его я быстро отбросил. Слишком
уж он казался мне слабым и бесхребетным.
– Так, и что? – я присаживаюсь напротив, и нагибаюсь чуть ближе, чтобы лучше слышать.
– Осталась лишь ты одна. – Шрам горько улыбается и прокручивает на столе уже пустой
прозрачный стакан.
– За два месяца, ты стала не просто частью коллектива, ты стала
частью моей семьи, и мне даже подходить к тебе с подобными вопросами было смешно.
Хотя…, хотя знаешь, в глубине души я, наверно, просто боялся услышать утвердительный
ответ.
– Неужели я могла предать вас? О чем ты говоришь? – я обижено сутулюсь. – Я не такая. Я
бы не смогла так с тобой поступить.
– После очередного парада, в стиле: предводитель произносит речь, и все мы весело
танцуем около колеса обозрения, я подошел к тебе. – Продолжает парень. – Я взял тебя за
руку, положил к себе на плечо и сказал: Лия. Мне нужна правда. И знаешь, что ты
ответила? – Стас усмехается. – Ты сказала: мне тоже.
Я ошеломленно смотрю наШрама, и вспоминаю свой сон. Вспоминаю, как уже видела то, что он мне описывает.
– Боже мой…
– Я тут же понял, что ты не можешь быть предателем! – горячо восклицает Стас. – Я
посмотрел на тебя, и всё понял!
– Господи, - я устало протираю руками лицо. – Как же сложно.
– Сложно?
– Да, сложно.
– Что именно?
– Как что? – я поднимаю глаза на Стаса и растерянно пожимаю плечами. – Посмотри в
кого я превратилась! Посмотри! Я абсолютно ничего не помню, и я бесполезна. Я, словно
атрофированная часть вашей стаи. Возможно, когда-то я была нужной, но сейчас…
– Не говори так. Ты сильная, и ты со всем справишься.
– Я сильная? Разве?
больше не мудрая, не ловкая. Я не понимаю, что происходит, как выпутываться из данной, ситуации, в каком направлении двигаться. Я больше не Кобра, Стас! Я никто.
– Девиз нашей стаи. Ты помнишь его? – неожиданно спрашивает парень.
– Конечно.
– Он был создан не под влиянием Белой Лошади, как может показаться, - усмехается Шрам
и придвигается ближе ко мне. – Он олицетворяет наши сильные стороны. Олицетворяет
то, что помогает нам побеждать, жить и действовать.
– Слова ничего не значат.
– Значат люди, из-за которых эти слова обретают смысл, - соглашается парень, трактуя
предложение по-новому. – Не знаю почему, но меня всегда манило небо… - Стас
мечтательно откидывается на спинке стула. – Я хотел стать независимым,
самостоятельным, свободным. Не думаю, что мне уже удалось исполнить это желание, но
я пытаюсь. Правда, пытаюсь.
– И к чему ты это говоришь?
– К тому, что наш девиз был создан не из воздуха. Четыре…, - Шрам запинается. – Три
предводителя, три слова.
– Так четыре или три?
– Три.
– Свобода, бесстрашие и самоотверженность, - протягиваю я, пробуя существительные на
вкус. Хочу перевести тему, так как не понимаю, к чему клонит предводитель. Но вдруг
передо мной открывается новая дверь. Я ошеломленно поднимаю взгляд на Стаса и вновь
повторяю. – Свобода, бесстрашие и самоотверженность! Черт меня подери. Как я раньше
не додумалась.
– Понятия не имею, - саркастически протягивает парень.
– Свободу олицетворяешь ты. Логично, учитывая твою тягу к самостоятельности и к
независимости. Макс олицетворяет Бесстрашие: проще простого. Кажется, у этого парня
совсем не страхов.
– Бесстрашный не тот, у кого нет страхов, а тот, кто способен их контролировать.
Я киваю и хмурюсь.
– Самоотверженность, - смотрю на Стаса и вижу его лукавую улыбку. Недоуменно
опускаю взгляд на свои руки и вспоминаю тираду парня на кухне. Он говорил, что только
единицы обладают самоотверженностью. Значит, ли это, что я отношусь к тем избранным
единицам? Живот скручивает, и мне приходится сгорбиться. – Неужели я была
предводителем? – Шепчу, рассматриваю черный стол. – Просто немыслимо.
– Так и есть.
– Почему ты не сказал мне раньше?
– Потому что раньше я не был уверен в том, что ты вернулась окончательно.
– А сейчас уверен?